https://www.svoboda.org/a/31060944.html?ltflags=mailer

21 января 2021 г.

Мой старинный товарищ, ленинградский филолог и американский дипломат Илья Левин провел много лет в самых опасных точках планеты вроде Афганистана и Ирака. Сейчас он живет в Вашингтоне. Вот что он мне написал:

"Такого здесь еще никогда не видели. Металлические ограды, бетонные барьеры (Jersey barriers), блокпосты. В центре города полицейских, сотрудников секретных служб и солдат Национальной гвардии больше, чем прохожих. 13 станций метро закрыты, автобусы изменили маршруты и объезжают центр стороной. Центральная часть города разделена на две части: "красную зону" и "зелёную зону". Эти термины знакомы всякому, кто, как я, служил в Багдаде. Похоже, что там побывал и кто-то из секретной службы, которая руководит мерами безопасности в эти дни. Сообщают, что в город направлены 35 тысяч солдат Национальной гвардии. Рестораны собирают пожертвования на пиццы, чтобы угостить солдат”.

Звучит жутко, но оправданно. Не зря некоторые конгрессмены надели пуленепробиваемые жилеты, вспоминая, как они им пригодились бы две недели назад. К счастью, обошлось без инцидентов, но тень беспорядков лежала на всём. В опустошенной угрозами столице страны Джо Байдена ждала не толпа поклонников, а заменившие её 200 тысяч флагов, представляющих 50 штатов и шесть территорий США.

Сама церемония выглядела как на "Оскаре": всё для телезрителей. И мы не подкачали, не отрываясь от экрана. Страна следила за 46-м президентом – кто с надеждой, кто с огорчением, но все с пристальным вниманием, которое оправдывала ситуация. Захват Капитолия сторонниками проигравшего президента не только потряс Америку, но и обнажил нерв демократии. Путч, уникальное событие для истории республики, вернул исконный смысл привычному, помпезному, почти декоративному ритуалу.

Виктор Шкловский называл это остранением: задача искусства вновь сделать камень каменным. Цель американской политики сегодня – реанимировать стёртые от давнего употребления фундаментальные истины. В первую очередь напомнить о хрупкости демократии, которая всегда нуждается в безоговорочной защите государственных и общественных институтов. На два с лишним месяца, прошедшие от выборов до инаугурации, пришлось грандиозное испытание системы, созданной два с половиной века назад гениальными людьми в париках, которых принято звать “отцами-основателями”.

Написанная ими при свечах конституция – договор, который Америка заключила сама с собой. Могущество этого документа может быть незаметно в обычные дни, но он бесценен в кризис. Я помню, как удивились американцы, когда живший тогда в Вермонте Александр Солженицын пожаловался на “юрократию” – повсеместное присутствие юристов, без которых не обходятся не только политика и экономика, но и частная жизнь, впускающая в себя такой сомнительный артефакт, как брачный контракт. Но безоговорочное уважение к закону – не роскошь, а необходимое условие. К Алексею Навальному, скажем, в России относятся по-разному: восторженно, уважительно, отрицательно, с подозрением, безразлично. Но никто – ни сверху, ни снизу, ни в середине – не верит в объективность и независимость суда, который распоряжается его судьбой.

Именно свободные от давления власти суды и спасли американскую республику. Старейшая в мире американская демократия устояла, выдержав экзамен, но мирная передача власти оказалась не совсем мирной. Попытку переворота 6 января, которой, в сущности, завершилась беспрецедентная по накалу избирательная кампания, осудили 9 из 10 американцев, и я не могу себе представить оставшихся, разве что к ним относятся отшельники, не слышавшие о вторжении в Капитолий и не видевшие тех, кто это сделал.

Тем не менее около половины избирателей-республиканцев так и не примирились с победой Байдена. Об этом была первая речь только что принявшего присягу президента. Ее центральная тема – единство: e pluribus unum. Байден перевел этот латинский девиз обещанием быть президентом для всех, ибо душа нации неделима. Мы не обязаны соглашаться друг с другом, говорил он, но споры не должны обращать нас во врагов, ибо мы хорошие люди и хотим одного и того же: мира, здоровья, достатка и прогресса для одной на всех страны. Лекарство от настигшей общество в последние четыре года болезни – правда взамен "постправды" и уважение к явным, а не "альтернативным фактам".

Лучше всех Байдена слушали и понимали три президента: Билл Клинтон, Джордж Буш и Барак Обама. Я-то помню, какими ожесточенными дебатами сопровождалась победа каждого. Но теперь всё в прошлом, и знатные пенсионеры, веселясь и сплетничая, толпились в коридорах власти, о которых каждый, отслужив стране два срока, знал всё. Когда инаугурация завершилась, мне показалось, что вся страна разом выдохнула: обошлось, все прошло как всегда, а значит, Америка вернулась к норме. Только выключив телевизор, я сообразил, что никто ни словом не упомянул предыдущего президента. Его время наконец кончилось.

______________________

© Генис Александр Александрович