На стене в моей рабочей мастерской, где теснятся инструменты, вилы, грабли, метлы, а также триммер «Штиль» и газонокосилка «Партон» - короткая полка с книжками и всего одно фото. На первой – пушкинская «История Петра», томик Руставели, платоновский «Чевенгур», два шикарных тома из Ленинского ПСС – периода Первой мировой, книга бесед с Мерабом Мамардашвили и юбилейный буклет предприятия, где в его калужском филиале всем этим хозяйством я в свою нынешнюю пенсионерскую бытность заведую - НПО имени выдающегося самолетостроителя страны Семёна Алексеевича Лавочкина. Но с фотографии в мастерской на меня смотрит не он, а его преемник – тонкое аристократическое лицо, слегка усталый взгляд, на груди звезда Героя Соцтруда и маленький золотистый кругляшок – Ленинская премия. Георгий Николаевич Бабакин – человек, о котором сегодня мало кто помнит.
Фотопортрет Бабакина попал мне в руки почти случайно. На фирме шла очередная компания по уничтожению старых документов с грифом «ДСП», и среди потертых рулонов чертежей, отживших свой век служебных записок и истлевших докладных нечаянно обнаружилась большая стопка старых черно-белых фотографий. На них один и тот же человек («тонкое аристократическое лицо, усталый – да, нет, пожалуй, ещё и не совсем усталый, а добродушный и живой – взгляд») в разные периоды жизни: молодой в летней футболке с маленьким сынишкой в обнимку; всё еще молодой и жизнерадостный с родственниками на даче; уже в более солидном возрасте среди военных с генеральскими звездами за изучением хитрых космических приборов; серьезный за столом в президиуме какого-то важного научного сборища; где-то в далеких 60-х на улицах Европы на фоне городского фаэтона, запряженного осанистой лошадкой. Плюс – несколько рисованных, чувствуется, ещё на старых кульманах, схем выхода на лунную орбиту первых наших межпланетных кораблей. Наконец – ещё одно фото, совсем старое: интеллигентное мягкое лицо молодого военного в фуражке, прапорщик-артиллерист. И подпись на обратной стороне – Николай Бабакин. Отец будущего покорителя межпланетных расстояний…
В руках разом оказалась блестящая и громкая история окончательного преодоления человеком пут земного притяжения с выходом на магистральные пути к другим планетам. Точь-в-точь, как грезил много лет назад совсем уж рядом с моей, напичканной лопатами и старыми космическими фотографиями мастерской, – в не менее заставленной станками, верстаками и велосипедами самый смелый предсказатель скорых межпланетных путешествий полуглухой учитель школьной физики Циолковский. «Москва – Луна, Калуга – Марс», – предначертал он как-то наскоро в своих блокнотах предположительные первые маршруты прочь из земного притяжения. И не ошибся.
Если сказать, что юный монтер московских радио и телефонных сетей Георгий Бабакин с детства мечтал покорить Марс, Луну и Венеру, то это было бы явной натяжкой. Ни о чем таком экзотическом этот рукастый и добродушный малый с вечным паяльником в руках и мотками телефонных кабелей под мышкой, конечно же, не грезил. Да и какие звезды, если надо как-то кормиться рабочей профессией, если из всего профессионального образования - за спиной всего лишь полугодичные курсы радиомонтеров. Если вполне удачной поначалу кажется карьера наладчика радиоузла парка в Сокольниках. Нет, никаких ракет и внеземных цивилизаций в голове у молодого радиомонтера, скорее всего, не было. И, соответственно, канонического паломничества к отцу космонавтики Циолковскому в Калугу, как, скажем, у будущего шефа Бабакина – Королева – тоже не предусматривалось.
Межпланетные путешествия захватили Бабакина гораздо позже. В самом финале жизненного пути. Увы, короткого, но благодаря именно его лунно-марсианско-венерианской одиссее осветившем весь этот путь ослепительной вспышкой гениальной конструкторской мысли. Выйдя в своё время из «лавочкинской» шинели, в коей Бабакин добывал навык конструирования крылатых ракет и систем управления к ним (самолеты к концу 50-х на фирме перестали доминировать), будущий отец межпланетных круизов сумел нам одном из совещаний приглянуться Королеву. Тот, послушав толкового конструктора, заключил: "В этом есть искра божья".
Она, эта искра, видимо, и подсветила правильный путь руководству страны, решившему в середине 60-х выделить направление дальнего космоса и межпланетных станций из необъятного хозяйства Королева в отдельное направление, поручив заниматься им многоопытной лавочкинской фирме.
И - ее новому руководителю Георгию Бабакину, преемнику рано ушедшего Семена Лавочкина. Выбор в пользу Бабакина был не самый ординарный. Без громкого имени. Без научных степеней. Даже без очного инженерного образования. Только - заочное, диплом о котором будущий отец советских луноходов и марсианских зондов вымучивал в редкие рабочие тайм-ауты на протяжении 20 лет. Просто человеку некогда было растрачиваться на «бумажную возню». Конструкторский и изобретательский пыл Бабакина требовал от его носителя полной отдачи без отвлечений на «посторонние» вещи. И последние шесть лет своей жизни выдающийся конструктор ни на что другое, кроме Марса, Луны и Венеры, не отвлекался.
«Шестилетка Бабакина» – с 1965 по 1971 годы – выдалась в отечественной и мировой космонавтике блестящей. И в первую очередь, благодаря усилиям возглавляемого Бабакиным НПО имени своего учителя Лавочкина. Первый облет Луны, первая мягкая посадка, первый спутник, первый забор лунного грунта и доставка его на Землю, первый луноход, зонды на Марс и Венеру. Удачные пуски чередуются с неудачными. Но успешные преобладают. Триумф американских «Аполлонов», мягко прилунивших астронавтов, вполне достойно отсвечивается советскими межпланетными наработками. Выясняется, что наши лунные беспилотники не глупее и не ленивее живых астронавтов. Не менее работоспособны. И главное - дешевле.
Усилиями Бабакина и его людей отставание в лунной гонке с американцами уже не видится столь трагическим, а после заброски туда на редкость деятельного и выносливого лунохода и вовсе перестаёт беспокоить нашу власть. Та с радостью на одном из съездов партии заслушивает «Интернационал», что прислан был с поверхности Луны одним из успешных советских автоматов. Это был явный сигнал к тому, что «на пыльных дорожках далеких планет» наши следы самые заметные.
Они, эти наши следы, также первыми были обозначены на Марсе и Венере. Всего за «шестилетку Бабакина» Советский Союз совершил 15 не то чтобы успешных, а уникальных пусков к другим планетам. Пионерских. Поистине, колумбовских. Добавивших и лавочкинцам, и стране в целом новых отблесков космической славы. Впрочем, так и не позволивших забронзоветь и почивать на достигнутом главному зодчему советской межпланетной космонавтики. Бабакин, будучи уже увенчанным за свои лунные триумфы звездой Героя и Ленинской премией, даже в ранге генерального конструктора не чурался прежнего рукоделия с приемниками, паяльниками, телевизорами и микросхемами. Мог разом засесть за монтажный стол и искать неполадки в схемах космических аппаратов. В самые жаркие периоды лунной гонки сутками не вылезал из цехов. Умел ладить с людьми – не [RbD2]даром сорок лет прожил в московской коммуналке. Применял это умение на практике – не злоупотреблял приказами, а воспитывал просьбами. И вообще, в памяти коллег остался с располагающим и нежным обращением к своим соратникам по космосу – «голуба» …
Бешеный ритм советских космических проектов и гигантская нагрузка одного из главных их зодчих, Георгия Николаевича Бабакина, сделали свое дело – на 57-м году жизни не выдержало сердце. В 1971 году выдающегося отечественного конструктора, человека, пробившего первые дороги к нашим космическим соседям, переоткрывшего с помощью своих космических автоматов Луну, Венеру и Марс, не стало. Путешествия по Солнечной системе с тех пошли без него. Увы, всё реже – с отечественных стартов. Подобного гигантского всплеска межпланетной активности стране нашей больше повторить не удалось. Хотя земляне в целом за это время отправили своих автоматических посланцев и к Юпитеру, и к Сатурну, и далее вплоть до Плутона, и даже умудрились оставить его где-то позади, рассчитывая одновременно прогуляться пешком теперь уже не только по Луне, но даже и по Марсу. О чем сегодня не устаёт твердить ещё один окрыленный межпланетными вояжами деятельный мечтатель – Илон Маск, появившийся, кстати, на свет ровно в тот год, когда ушел Бабакин.
Я не снимаю его портрет со стены. До последнего дня хранил и все попавшиеся мне по случаю его архивные фото. Но вот на днях ко мне в мастерскую заглянул кто-то из наших молодых конструкторов и удивленно охнул: «Бабакин! Ценнейшие старые фото. Хоть экспозицию делай. Откуда?..» Я не стал уточнять, откуда, собрал всю пачку и отдал потерянный и вновь обретенный архив нашим молодым исследователям, новому поколению лавочкинцев – на память…
__________________________
© Мельников Алексей Александрович
