Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Образование
Молчать и ещё раз молчать. Иронические заметки о работе в высшей школе
(№10 [388] 07.10.2021)
Автор: Наталия Федорова
Наталия Федорова

   Как часто на публике мы говорим одно (при этом чётко и старательно, а иногда с пафосом выговариваем нужные  слова), однако сами в тот момент привычно думаем о чём-то другом. Ну, а чем некоторые заняты потом, после этакой всеобщей говорильни,  иногда вообще стыдно сказать вслух. Да и незачем об этом говорить, наверное. Если люди взрослые, то всё и так прекрасно понимают. А осуждать такое? Так сходу упрёмся в известные истины. Потом, используя  откровенно затёртые слова и выражения, рискуем наговорить банальностей. 

   Почему так? Всё просто. И разве кто-то ещё не слышал: думаем одно, тут же вслух говорим другое (причём, не важно, в узком или широком кругу), а делаем, разумеется, как всегда,  что-то третье. И всё это вполне объяснимо. Как? Например, создавать себе лишние проблемы на пустом месте не хотим. Если у кого-то забот полон рот, а личные проблемы по-быстрому не на кого спихнуть, то и выкручивается постоянно. Вот он что-то не договаривает, о чём-то умалчивает, что-то вовсе скрывает. Осуждать? А нужно ли? Как говорится, дело житейское. Значит, простить? А иногда это как сказать. 
   Если крепко задуматься, то неправильно это всё как-то, наверное. А простить такие неправильные  мысли и пройти мимо? Тоже как-то не так просто?  
Поэтому наша героиня, Ирина Петровна, женщина образованная (о таких когда-то  говорили, мол, дама интеллигентная), где-то в середине нулевых, видимо, в силу возраста, с некоторыми неправильными мыслями как-то свыклась. Просто мысли – это ещё не дела, за них так сразу осуждать кого-то? К тому же на тот момент  вплотную приблизилась к своему юбилею, точнее – этакой круглой дате, когда впору подводить итоги или просто черту (это кому как нравится). Значит, и переосмыслить давно пора что-то. 

   Однако по внешнему виду Ирины Петровны окружающие вряд ли догадывались о её годах. Наверное, можно сказать, что та надолго и успешно законсервировалась в возрасте сорокапятилетней «ягодки». А чем всё-таки наша героиня занималась по жизни? Пока ответим уклончиво, в своё время занятия были разными. Но на данный момент она уже несколько лет преподавала в одном известном итерском вузе (и пусть простит читатель автору этот мелкий камуфляж и своего рода недомолвки, но откровенно тыкать пальцем в чью-то сторону нынче не принято, как говорится, чревато иногда последствиями). 

   Ирина Петровна, которой жизненного опыта не занимать, конечно, как-то по-своему приспособилась к обстановке этого учебного  заведения. Скажем прямо, непростой. И, честно говоря, сама она иногда полагала ту обстановку какой-то склочной что ли? Но к тому времени она давно и твёрдо усвоила одну нехитрую истину: например, хочешь подвизаться в нужной тебе должности преподавателя, тогда терпи и постарайся не наживать врагов. А для этого следует старательно держать язык за зубами. Попросту говоря – уметь молчать. Не сумеешь – появится шанс быстро вылететь из учебного заведения. С шумом и треском, как пластмассовая пробка из бутылки с дешёвым содержимым, взбаламученным незнамо кем и не понятно зачем.
   К примеру, не сдержавшись и хорошенько не подумав, брякнешь там что-нибудь. Да ещё при всём честном народе. При этом тщательно обрисуешь в нужных красках всё то, что, стиснув зубы, наблюдаешь здесь день за днём, а кто-то быстро подсуетится и донесёт обо всём начальству. Ну, а у некоторых мелких клерков рука хорошо набита на раздувании мелких склок и разных скандалов. И – понеслось. Ещё хуже,  когда  начальство сверху укажет пальцем на того, кто чем-то не угодил, тогда, может, некоторые сворой накинутся на него и постараются быстро довести дело до финала, заранее запланированного кем-то из вышестоящих руководителей? И по накатанной колее подведут свою жертву под монастырь. А несчастной жертве не останется ничего другого, как паковать чемоданы и, как говорят в некоторых кругах,  отбыть с вещами на выход? 
   А незапятнанная репутация, которой кто-то гордился? Возможно, та вмиг окажется заляпанной грязью со всех сторон. И, как ни старайся, вряд ли отмоешься до конца жизни?  Значит, придётся поставить крест на своей профессиональной карьере. Большой такой жирный крест. И, может, навсегда. Значит, с мыслями об успешной  карьере распрощаться? А куда податься? И кого интересует, что выставленному за дверь горемыке надо свою нищенскую пенсию заработать? Где? Не ясно. Нет, понятно, что, конечно, никто так быстро не сдастся и уволенный попытается найти другое  место. Значит, какое-то время помыкается, тщетно стучась в другие двери, ясное дело, уже закрытые для него. И в ответ получит от ворот поворот (слухи-то к тому времени расползутся, как тараканы, по всем  щелям). Вот тогда горемыка и сообразит, что как специалист нынче нигде не требуется. Его прежние заслуги, если таковые, предположим, когда-то и имелись, при отсутствии нужных связей (попросту – блата), вообще всем до лампочки. Кажется,  именно такому неутешительному выводу наша героиня пришла ещё в начале девяностых? 

Со временем, спустя полтора десятка лет, она окончательно убедилась, что, если что-то и  изменилось, то, вероятно, лишь в худшую сторону. Поэтому в середине нулевых ситуация казалась ей ещё плачевней. Видимо, окружающие со временем стали злее и  циничнее. Конечно, это не без причин. Но наблюдать порой за подобными метаморфозами тяжко. Например, мало радости понимать, что некоторые откровенно пытаются делать деньги на своём рабочем месте. А другие тем временем, отчаянно пытаются выжить, поэтому там же, на своём месте, из последних сил отрабатывают причитающиеся им гроши. А  самое грустное, что для кого-то недоплатить, обмануть, кинуть (так стали говорить в народе), но, конечно, себя любимого не обидеть, стало как бы нормой и правилом.    
   Нет, понятно, что кто-то завсегда сумеет неплохо устроиться. А потом существовать  практически за чужой счёт. С этим героиня уже сталкивалась раньше. И не раз, наверное.  Но наблюдать за подобным день за днём? Как некоторые умудряются, не стесняясь, такое проделывать? Но наша героиня пришла к выводу, что сама вряд ли способна на такое. Видимо, тогда до неё и дошло, что здесь, в вузовских стенах, добросовестным трудом ей не удастся заработать на жизнь? А  что тогда остаётся, собственно говоря? Вариантов набралось немного. 
    Например, отрабатывать те мелкие деньги, которые полагались штатному преподавателю в должности доцента. Помнится, такую должность с некоторых пор занимала героиня. Конечно, кто-то трудится за такую зарплату спустя рукава. А при удобном случае постоянно  напоминает начальству о своей загруженности. Зачем? Может быть, чтобы с его помощью перепихнуть нагрузку кого-то другого. Но Ирина Петровна как-то не привыкла откровенно халтурить, а потом слёзно жаловаться? Не подходил и другой вариант: например, этакий откровенный подхалимаж (типа прогиб перед начальством) в надежде на то, что время от времени, авось, перепадёт и ей пара крошек с барского стола. Ну, а раз ни тот, ни другой вариант не устраивал, то оставалось одно – терпеть и молчать. Конечно, пока она сможет молчать.   

1

    Как всегда, заседание кафедры запланировали на вторую половину дня.
А занимавшая на кафедре весьма скромную должность доцента Ирина Петровна с самого утра одиноко сидела в своей комнатенке. Стараясь не терять времени, она, шурша бумагами, готовилась к лекциям, поэтому в очередной раз просматривала  учебные планы, не забывая заглянуть в справочники,  конспекты, учебники и методички. Все они в беспорядке лежали перед ней на небольшом письменном столе. Впрочем, честно признаемся, что не было у неё тогда ни своего рабочего стола, ни персонального компьютера, ни какой-либо оргтехники. И помощников, ассистентов и лаборантов – тоже не было. Она и всё сама. 
   Письменный стол та делила с одним из доцентов. Но публично этим не возмущалась. И даже молчала в случаях, когда тот изредка в её отсутствие вроде бы по ошибке умудрялся заглянуть в ящики стола, предназначенные для её бумаг. А персональный компьютер также остался для нее несбыточной мечтой. Помнится, шеф на одном из кафедральных заседаний клялся помочь с техникой, но, как обычно, обещание не выполнил. Поговорили о чём-то на заседании – и ладно. Галочку поставили, протокол заседания оформили, а потом в папочку положили. Бумажкой всегда можно отчитаться при случае. Эка невидаль. Подумаешь, сверху спустили очередную установку: активно внедрять информационные технологии в учебный процесс, а персональным компьютером доцента обеспечить забыли. Обойдётся. Ведь знают, дома компьютер имеется, правда, не ровён час тот сломается? Так и отремонтирует за свои кровные. А здесь начальство деньги экономит.  Но правильные директивы сверху вниз спускать не ленится. 
    Ближе к началу заседания она отвлеклась от бумаг. Посмотрела на часы. Оставалось минут десять. Поэтому продолжила свое занятие. Прошло ещё минут пять. Она вдруг подумала, что вот-вот начнется сборище ученых собратьев, поэтому лучше поспешить и вовремя занять место в аудитории. «Опять разведут бодягу на несколько часов», – тут же загрустила она.
   Ирина Петровна про себя откровенно именовала некоторые кафедральные мероприятия этакими посиделками в узком кругу и нудной беспредметной болтовней. Одним словом, полагала обычным трёпом, приправленным глубокомысленными высказываниями.
   Но в коридоре послышался шум. До неё донеслись обрывки оживленного разговора. Видно, кафедральный народ направился на очередное заседание. К разговорам за дверью она прислушивалась. Попросту решила, что нужно будет, обо всех новостях оповестят там, на заседании.
«Двинулись занимать свои привычные места», – подумала Ирина Петровна. Затем встала из-за стола, отодвинув в сторону гору непрочитанных бумаг и документов.
   Её настроение резко ухудшилось. Захотелось быстро одеться и незаметно покинуть стены этого унылого учебного заведения. Правда, в городе его гордо именовали не иначе как известнейшим и престижным техническим вузом. Но ей, как выражаются студенты в таких случаях, смертельно захотелось свалить с очередного мероприятия. Короче – попросту сбежать. И неважно, куда и зачем двинуться потом. Главное – сбежать. Скрыться на время. Чтобы никого из нынешних коллег не видеть и не слышать. 

   Кстати, сбежав, по пути можно заглянуть в парочку заведений поблизости. Там никто не будет мельтешить перед глазами, там нет шефа, который с умным видом доказывать себе и другим, что без них вся наша наука враз зачахнет.
Также, сбежав, неплохо заскочить в небольшое кафе напротив университета. Там в дневные часы практически нет никого из посетителей. Для обычного клиента дорого. Там, присев за столик, придвинутый к окну с зеркальным стеклом, в кафе можно спокойно пить кофе, лениво разглядывая прохожих. Это удобно. Ты их прекрасно видишь, а они тебя – нет. Возможно, бездумное созерцание прохожих хотя бы на время отвлечет от грустных мыслей.

    А еще можно заглянуть в магазин, недавно открывшийся в здании аккурат напротив главного входа в институт. Там продается дорогое нижнее бельё. Но клиента не завлечь и распродажами. А знакомая продавщица, которая дорожит постоянными клиентками, может быть, предложит после очередной уценки этакую экстравагантную вещичку оригинального фасона. Ту вначале можно долго разглядывать, а потом и примерить. А подойдет, можно и прикупить. Такое бездумное занятие тоже отвлекает. Правда, на время.
Но посещать кафе с зеркальными окнами и недешёвый магазин дамского белья лучше незаметно для коллег. Увидят – устанешь от расспросов. И изматывающих нервы разговоров. Коллеги постоянно жалуются Ирине Петровне на нехватку денег, видимо, намекают, что ей самой живется намного легче, чем им. Не секрет, что муж Ирины Петровны, которого в прошлом не взяли преподавать ни в один вуз, с треском провалив на всех конкурсах (это было тогда, когда там прилично платили), нынче востребованный специалист. Занимаясь инженерными и научными проработками, зарабатывает неплохо. Вот сотрудники, особенно дамского пола, видимо, мучаются скрытой завистью, а поэтому изводят её постоянными жалобами.
А больше других её мужу, кажется, завидует сам заведующий кафедрой. Тот свою докторскую защитил с трудом, говорят, со второй попытки пробился. Наверное, теперь ему кажется, что после этих мучений получает сущие гроши. Стараясь угодить кафедральным дамам (а не угодишь, те вмиг поднимут визг), шеф всякий раз пытается облапошить именно Ирину Петровну. Этакий борец за социальную справедливость в масштабе кафедры. Ну, а у неё ставка одна, а лекционной и прочей нагрузки на две-три, наверное. И не пикнешь. Правда, на словах шеф клянётся, дескать, маленькие ставки нынче у всех. Она знает, что тот лукавит, конечно. Впрочем, у некоторых и преподавательская нагрузка невелика, за что тем платить больше? Но она молчит, не возражает.
Конечно, она нисколько не сомневается, что платят ей меньше, чем другим на аналогичных должностях.  А при распределении преподавательской нагрузки на нее сваливают все, что можно. Полагают, что всё разгребет, а нагрузку вытянет. А ведь попросту – мстят из-за мужа? Бывает ведь такое? Наверное, не шибко любят у нас тех, кто после провалов на конкурсах не прогнулся, не приполз просить о чём-то? А нынче приподнялся и неплохо зарабатывает. Ну, и ей заодно по этой причине тоже достаётся.
2

   Её мысли прервал скрип двери в соседней комнате. Там был кабинет заведующего кафедрой, кстати, обладателя множества научных титулов и наград (вывеска на двери кабинета внушала почтение в этим титулам).
    – Почему до сих пор здесь? – заведующий по пути решил заглянуть к ней. Но увидев ее недовольное лицо, строго заметил: «Бегом на заседание, нас народ заждался». Ирина Петровна мигом встала и быстрым шагом направилась скучать на очередном заседании кафедры. Когда все расселись по местам, слово взял шеф.
   – Коллеги, сегодня мы собрались, чтобы повести некоторые итоги, а также поговорить о том, как … –  нудно вертел свою заезженную пластинку шеф.
Она мысленно зевала, при этом умудрялась ни слова не пропустить из его очередной тягомотины. Тем временем тот с пафосом, но заунывно продолжал:
   – Мы все хорошо знаем, что от совместных усилий всех наших сотрудников зависит успех общего дела. Ну, а личный профессиональный рост каждого из присутствующих…
   Ирина Петровна подумала, что выступать на публике заведующий кафедрой не умеет. Интересно, почему не заладилось у него с ораторским искусством? А как  лекции читает? А студенты? Как выносят его занудство? Впрочем, видно, что и сейчас кафедральный народ мучается, но сказать что-либо по этому поводу в лицо шефу никто никогда не решится. Просто про себя от злости зубами поскрипят, мол, завязывал бы быстрее – и все.
   А сидеть подолгу и с умным видом на самых разных заседаниях Ирина Петровна научилась давно. По молодости, будучи научным сотрудником войсковой части (сейчас об этом можно даже вслух говорить, а в то время никто не должен был знать, что в некоторых таких учреждениях сотрудники были заняты исключительно наукой), часами отсиживала на политзанятиях. Там это элемент обязательный. Надзирал за посещениями, а иногда и порядком на подобных мероприятиях сам замполит. Руководствуясь армейским принципом: не можешь – научим, не хочешь – заставим, тот запросто добивался от всех сотрудников нужных результатов. Поэтому любому проверяющему любо дорого было смотреть, как сотрудники выступали. Говорили, что надо и как положено. Но и работали столько, что ни в каком вузе, наверное, и не снилось. А политзанятия сослужили ей добрую службу. Именно там наша героиня научилась выступать перед аудиторией. И впоследствии всегда могла быстро собраться, а, докладывая на любую тему, уложиться в отведенное для доклада время. Поэтому обычно говорила быстро, по существу, к тому же без шпаргалки, не останавливаясь на несущественных мелочах и подробностях.
   И лишь потом, читая лекции в вузах, поняла, что опыт политзанятий очень пригодился. Преподавателей, желающих читать студентам лекции на потоке, где собирались до ста человек, как правило, было немного. А Ирина Петровна с потоками справлялась без проблем. Но на таких лекциях приходилось работать не только  головой, но иногда брать горлом. Как говорится, не растеряться и уметь громко рявкнуть на студентов, если те распустились на занятии. Поэтому пару раз она лишалась голоса. К тому же сильно уставала после каждой лекции, длившейся полтора часа. Иной брала больничные листы.    Но это на всякий случай, если вдруг утром с постели не подняться. Но, как правило, поднималась, поэтому те больничные Ирина Петровна никогда в вузе не предъявляла.  

  Тем временем заседание продолжало катиться по привычной всем накатанной колее. Ирине Петровне давно казалось, что на подобных мероприятиях (при народе) шеф пытается играть роль большого ученого. Но – получается как-то неудачно.
   А ехидно-крамольная мысль, что в этой плохонькой пьесе ему вторят и подчиненные, появившись у нее не вчера. Одним словом, как, помнится, писал классик, театр, да и только.
   – Опять шеф старается кому-то что-то доказать? Но, наверное, всё-таки тот не самый плохой актер, если умудряется не злоупотреблять патетикой. Впрочем, когда же наш лауреат  сподобится подвести черту? – невозмутимо размышляла она, при этом своё отношение к происходящему никак не демонстрировала.   
    Конечно, Ирина Петровна предполагала, как завершится мероприятие. По окончании некоторые коллеги публично восхитятся красноречием шефа.    Правда, потом, когда разбредутся по своим  углам, за его спиной начнут отпускать шуточки. Не преминут они и в очередной раз перемыть шефу все кости.  Но, кажется, тот  наконец-то решил закруглиться. Немного поговорит о текущих вопросах – и всё? А пока сиди и слушай. 
   – Интересно, почему наш народ так рьяно и повсеместно жаждет социальной справедливости и при этом не любит своё родное начальство? Однако вслух об этом в его  присутствии ни гу-гу. Только за спиной некоторые могут перешептываться, – размышляла Ирина Петровна, внимая шефу – а ведь для некоторых наш  шеф прямо таки отец родной. Они не напрягаются, а он не понуждает. Понимает, что толку всё равно не будет? Только лишний раз шум поднимут, мол, перегружены. А ведь просто-напросто не привыкли работать. Вот при случае и отбояриваются, кто как может. А он закроется в своём кабинете и никого туда старается не впускать. Видимо, надоели со своими жалобами.

    Другой  руководитель враз прижал бы к ногтю, а то, глядишь, запросто уволил.  И провернул бы это дело грамотно, по закону, который нынче многое позволяет в случае, если сотрудник не справляется с обязанностями  или откровенно что-то нарушил. Но шеф опасается кого-либо тронуть. Шума и крика, который вмиг поднимется,  боится больше огня. Поэтому и не перерабатывает кто-то на своём месте. А что? Удобно. Правда, может, заведующий кафедрой жалеет некоторых, например, тех, у кого семья, дети. Такого уволь, так ему без хватки и опыта,  работы точно не найти. А пристроится на неплохое  место – вряд ли удержится. Везде «от и до» трудиться нужно,  выкладываясь по полной. Не так, как здесь порой, пришел, когда захотел, а потом ушел, когда вздумал. Так что таким сотрудникам молчать нужно, – думала она.  – В свою очередь, как ни странно, наше начальство, иногда догадывается о нелюбви подчиненных, но зачем-то упорно делает вид и настаивает на том, что коллектив – наш большая, дружная и крепкая семья? Впрочем, наши кадры лучше лишний раз не будоражить. – Она незаметно для других  оглядела аудиторию и сотрудников, пребывавших под его речь в каком-то расслабленном состоянии. . 

При этом, казалось, что сотрудники с интересом внимали шефу, когда тот вдруг вспомнил о конференции, которая должна состояться через две недели. Ирину Петровну это событие не интересовало. К научным достижениям кафедры она отношения не имела. Точнее, не к достижениям, а финансам, отпускаемым на некоторые научные проработки. Потому как делиться деньгами с ней никто не собирался (скромные финансы осваивались в узком кругу и по-тихому). А она, отпахав за зарплату преподавателя, самостоятельно искала подработки, включая и научные. Естественно, подрабатывала по основной инженерной специальности. Публиковалась. В приличных изданиях.    И полагала, что инженерная специализация, которую старательно культивировал шеф, вряд ли так сильно востребована, как ему  хотелось? Но ему, скорее, нужна финансовая подпитка, точнее так называемая доплата «по науке», как говорили раньше. Или – гранты, как выражаются нынче. На одной профессорской зарплате нынче далеко не уедешь. Поэтому шеф везде старательно вещал о своём научном направлении. Иногда – к месту, а иногда – нет.
   «И какой смысл постоянно убеждать в этом и себя, и других?» – недоумевала она. Но не сомневалась, что речи о значимости его инженерного направления, скорее всего, предназначены для высокого начальства. Ведь именно от него, начальства, всё-таки  зависит объём денег,  отстегнутых на научные разработки. А главное, именно от руководства вуза зависит то, как  долго просидит шеф на своём руководящем кресле, заведуя кафедрой. Пока сидит – сам деньги среди подчинённых сам делит,  а турнут его с места – кто и как будет финансы распределять? Поэтому нужно цепляться за руководящее кресло до последнего.  
  «Так иди со своими речами умными прямёхонько в сторону коридоров местной вузовской власти, доказывай что-то там, а не мучай здесь часами подчинённых» – подумала она.  

   Тем временем заведующий кафедрой вновь пустился в долгие рассуждения:
– Как вы знаете, мне лично пришлось приложить немало усилий для того, чтобы здесь, в нашем институте, в очередной раз состоялось пленарное заседание научной секции, к которой, как всем известно,  я давно имею самое непосредственное отношение. Поэтому …
    «Надо отдать ему должное, кафедру для себя он сумел создать. – Мысленно согласилась с ним Ирина Петровна. – Сам приподнялся и попутно обеспечил преподавательскими ставками сотрудников лаборатории, которую возглавлял раньше. Теперь, не особо напрягаясь, те делают вид, что серьезно занимаются наукой. Поэтому иногда так наглеют, что свысока смотрят на остальных. И никому из них не приходит в голову, что нужно упираться или развивать другие направления. Например, более перспективные и актуальные» – размышляла она, всё также мельком поглядывая по сторонам.
      А шеф вдруг решил обратиться к молодым сотрудникам:
    – Активное участие наших молодых специалистов в конференции поможет почувствовать, какая ответственность в наше время ложится на плечи современного молодого ученого.
    «Да просто дешевая рабочая сила нужна в лице этих молодых специалистов. Пока те ещё толком не успели разобраться, как здесь дела делаются, можно им голову дурить, может и верят они пока в науку и согласятся с тем, что все проблемы от  скромного финансирования…» – усмехнулась Ирина Петровна.
4

   Она давно почувствовала, что сотрудники лаборатории, ранее возглавляемой шефом, нынче определяют лицо всей кафедры. А немногочисленные дамочки из его лаборатории, состоящие нынче при преподавательских должностях (других-то вакансий сейчас нет), вполне искренне полагают, мол, они служат науке? Грустно, конечно. На самом деле ни преподавать толком не хотят, ни наукой заниматься не могут.  Тут Ирина Петровна предположила, что после кивка в сторону молодых, шеф и дамочек возьмет в оборот. Она не ошиблась. Тот внимательно посмотрел в их сторону, затем продолжил:
  — Полагаю, что участие в предстоящей конференции полезно для присутствующих здесь преподавателей. – Дамочки в ответ тут же дружно закивали. А он к удовольствию присутствующих произнёс:
  – За исключением Ирины Петровны, помнится, научная специализация у нее другая. А она усмехнулась и подумала: «Это не мешает ей не получая здесь за научную работу ни копейки,  публиковаться в серьёзных научных журналах, а кафедре при случае отчитываться за эти публикации».
  Заседание приближалось к концу. Она вдруг подумала, что, скорее всего,  дамочки после заседания кафедры взахлёб примутся уговаривать посетить предстоящую конференцию. Зачем? А там она может убедиться в весомости научных достижений сотрудников, а главное – всеми любимого шефа. И продемонстрировать, так сказать, лояльность коллективу. Придется вежливо отказаться. Но обострять отношения с дамами и шефом не нужно. И пока есть время, она мысленно принялась перебирать возможные варианты отказа. И вспомнила о нераспечатанном конверте, который почти неделю лежит у неё дома на письменном столе нераспечатанным. Судя по отправителю, там приглашение на конференцию. Кажется, она в очередной раз проводится в одном из военных университетов. И главное, в тот же день, что конференция шефа. Вот и повод отказаться.  
  В этом военном университете Ирина Петровна когда-то работала преподавателем, правда, недолго. В то время женщина на выпускающей кафедре военного вуза – явление  непривычное. Поэтому её запомнили. Иногда по старой памяти приглашали на научные мероприятия.  А тем временем здешнее заседание кафедры близилось к финалу. Вопросов с мест к шефу не было. Поэтому вскоре народ стал расходиться.  Дамочки потянулось в свою комнату, надо же отдохнуть, попить чайку и пошушукаться.
Ближе к вечеру Ирина Петровна заглянула к ним в комнату. Как и ожидалось, дамочки хором принялись уговаривать посетить их конференцию.
   – К сожалению, именно в этот день у меня запланирован доклад в военном университете. – Спокойно отреагировала она. В ответ разочарованные дамы заверещали со всех сторон:
– В каком университете? Почему там? Не с нами? 

   Ирине Петровне хотелось их осадить: «А там мне интересно, а с вами нет. И вообще до смерти надоели мне ваши посиделки с околонаучными разговорами. Там живого и разумного человека встретишь. И поговорить с ним можно по делу. А здесь одно нескончаемое словоблудие». Но, конечно, она промолчала.

    Вернувшись домой, нашла нужный конверт. Извлекла из него приглашение и программу конференции. Полистала программу. И решила  тут же позвонить в оргкомитет. Набрала нужный номер. Услышала тотчас:
— Подполковник С. Слушаю вас.
Представилась. 
– Ирина Петровна, вы меня помните? — вежливо поинтересовался собеседник. Она  смутилась, пыталась припомнить, кто это? А тот быстро продолжил:
– Это сейчас подполковник. А когда вы нам лекции читали, был курсантом. Потом готовился поступлению в адъюнктуру.
     Как ни старалась, именно его так и не вспомнила. Тогда все курсанты были  молодыми и щеголяли в одинаковой форме. Издали иногда казалось: все на одно лицо, только разного роста. Когда она входила в аудиторию читать лекцию, по команде старшины они разом вскакивали с мест, терпеливо ожидая от неё ответной команды, чтобы сесть. Но Ирина Петровна постоянно путалась, не зная, когда какую команду отдать. А на первой лекции, когда курсанты мигом поднялись и замерли, она вместо «вольно» вдруг произнесла тихим голосом: «Господа курсанты, прошу садиться».

     Старшина курса, стоявший за её спиной, видимо, услышав такое впервые, от удивления тихо застонал, но не растерялся и  не замедлил шёпотом подсказать: «Товарищ преподаватель, забыли отдать команду  «вольно». Вольно, так вольно. И все тут же сели, улыбаясь. Несмотря на подобные проколы, на кафедре её любили. При случае помогали, чем могли. В свою очередь она старательно опекала курсантов, дипломными работами которых пришлось руководить. Правда, те за глаза именовали её просто «наша девушка».
   – Если планируете выступить, тезисы доклада следует представить не позднее вторника, – проинформировал подполковник.
   «Действительно, могу, конечно, выступить», – подумала она, – может, адъюнкты проявят интерес к моим проработкам». Поэтому уточнила:
      – Когда и где передать тезисы?
    – Во вторник утром, в девять, в метро. Возьму и в университет. Нужно успеть выпустить сборник тезисов к началу конференции.
    Во вторник, утром, как договорились, тот ждал в назначенном месте. Она отдала материалы.  

    Спустя неделю Ирина Петровна выступила с докладом на конференции. Пока читала, внимательно разглядывала присутствующих. Молоденькие адъюнкты слушали внимательно. А один даже пытался что-то записать в своей рабочей тетради.
   Она закончила. Тут с места поднялся пожилой профессор и вежливо поинтересовался:

– Кто и в каком объеме финансировал ваши проработки?
– Никто, конечно. 

– То есть, как никто? – Не понял профессор

– Как говорили у нас раньше, исследования выполнены в порядке личной инициативы, – призналась она.
– Все слышали? Это форменное безобразие, – не унимался он. И продолжил громко на весь зал:
– Теперь все делаем бесплатно. Почему? А у кого-то там, наверху, не хватает мозгов вовремя поддержать толковую научную проработку.

   «Так рынок теперь у нас. Кого захотят, того и поддержат», – захотелось  утешить профессора. Но Ирина Петровна и тогда промолчала.
   А что она могла сказать? А молчала потому, что давно убедилась: на кафедре она нынче трудится до тех пор,  пока согласна быть безотказной и безликой штатной единицей. Там её спокойно эксплуатируют за минимальную зарплату. Правда, помнится, однажды ректор, посетив ту кафедру, с явным удивлением рассматривал плакат её аспиранта с результатами проработок.           Потом тот публично пообещал поддержать финансово. Но почему слово не сдержал? Возможно, те обещанные  деньги успел перехватить кто-то другой, например, шеф? Потом, видимо, вбухал эти финансы незнамо куда или поддержал тех, кто родней и ближе. На публике тот любил сыграть роль благодетеля. Но поддерживал, конечно, исключительно за чужой счет. Вероятно, потом те деньги освоили в узком кругу, а на полученный результат (точнее, возможно, его отсутствие) всем наплевать? Ирина Петровна, узнав, что денег на её проработки нет, дома громко плакала, а муж пытался успокоить: «Плюнь. Таких ухарей, как твой шеф, развелось нынче не меряно. А деньгами я помогу. Не обеднею. Только успокойся». 

    Тогда она взяла себя в руки. На время успокоилась. А когда ей окончательно приелась говорильня о нехватке квалифицированных кадров в учебных заведениях ввиду отсутствия должного финансирования, то просто уволилась. И, как всегда, молча.
______________

©️Федорова Наталия

Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum