|
|
|
* * * Остановите небо в точке – Осень... Хочу стоять, как дерево в бору, Раскинув руки и отбросив посох, Не ощущая тело и кору. Застряв душой и кроной в бабьем лете, Оставив мысли в жизни суеты, Лишь ощущая запах разноцветья, И слыша речь божественной воды... Пусть без меня в округе станет глухо, Завязнет время лодкой на мели, И в янтаре небес застынет муха, И ливни смоют цвет с лица земли... В злом ноябре крыла пернатых листьев Обломит ветер, в пепел разотрёт, И в чёрный час безжалостен, неистов Мою листву надежды оборвёт. Перед зимой тоска накроет немо Оттенком серым краски желтизны. Уйдёт, курлыча, птичий табор в небо, Оставив в гнёздах перья тишины. Пусть без меня мои стихи вдогонку Летят за летом, ускоряя лёт... И лишь зима меня ударом гонга Разбудит утром и оденет в лёд.
* * * Стрижи, как в яму канули, зато пришли взамен Вороны окаянные, и небо взяли в плен. Настали дни тягучие, липучие, как мёд, До верха полон тучами грядущих дней комод. В пуху гусином улицы, околицы, сады, Мосластый мост ссутулился над зеленью воды. А скоро лето жаркое допреет на траве, Холодный дождь зашаркает по крышам и листве. И август алый, яблонный падёт в подол небес, Побреет ветер яростно заросший сад и лес. Покроется околица прокаленной листвой, Растянется распутица по улице кривой. Поколет лёд на лужицах телега поутру, Над полем пух закружится, и первый дым из труб. Костлявый клён корябнется в ледовое стекло, Зима в окне объявится внезапно и бело. Мороз охватит инеем дорогу и дома. Будь в это время сильною, и не сходи с ума.
* * * Будто раздвинули времени занавес – ночью приснился аул, Степь серебристая, юрта с казанами, посвист камчи, саксаул. Где-то тумены путями избитыми ехали, слышался лязг, Разгорячённые кони копытами резали землю, пыля… Утро вставало над юртой у берега, небо сливалось с рекой. Кто-то родной укрывал меня бережно, тёплой касаясь рукой. Женщина грезилась с длинными косами, тонкая словно струна. Пела мне песенку, гладила волосы, кем мне могла быть она… С выси небесной спустившись по горочке, солнце паслось на траве. Майское маслице смазало корочку мокрой земли на тропе… Тень задремала под старой телегою, ветер запнулся у пня. Только собака по берегу бегала, может, искала меня… Овцы стояли вдоль берега скученно, головы вниз опустив, Мошки вились над отарою тучами – можно в жару не пасти. Юрта коврами закрытая виделась, марля у входа – от мух. Время обеда, наверное, близилось, лошадь стреножил пастух. Млеко томилось в казане до пеночки, в юрте готовился чай, И бешбармак с баурсаком в тарелочках дух вкусноты источал… Хлопнул ли ветер рассохшими ставнями – дрогнул во сне саксаул. В дымке тумана тумены растаяли, и растворился аул. Речка качнулась, собака залаяла, свистнула рядом камча… Сон до последней секунды лелеяла, только погасла свеча. Эта картина неясная, зыбкая разбередила меня. Добрая женщина, с тёплой улыбкою, близкая, видно, родня…
* * * Монохромный снег тоски крестит окна до утра. Потолки мои низки, и на лавке – два ведра. Нет ни капельки воды, смыть бы с мыслей липкий страх. Плечи стойкости худы, и у крыльев хлипкий взмах. Все тетради на полу, на столе луны моток. Кто я, что я? не пойму. То ль колючка, то ль цветок. Вновь по жизни без весла, слово босо и смешно. Светоносная весна, загляни в моё окно!.. Кляксой ворон на листе белоснежного двора, Млеет млеко на плите, в печке мечется жара. Тихо в доме, как на дне, тонут тени в тине дня. Синий март парит в окне, клён танцует у плетня. Значит, надо мрак морить, выходить к степной реке, С духом неба говорить на духовном языке. Платье буднее латать, браться снова за весло, И стихами выметать, все, что в зиму намело. Все обиды отпустить, и на зорьке золотой Два ведёрка принести, полных светлою водой.
* * * Когда мой мир как лист бумаги скомкан, И душу рвёт кинжальный ветер дней, И скудость ждёт отточенным осколком На алчущем паденья жертвы дне, Так хочется повеситься, как месяц, Задраить люк души, завыть, как бес, Скатившись вниз по гулким рёбрам лестниц, Упасть в ладони жаждущих небес, Забыть все рамки, правила, законы, Долги, пароли, мерки, этикет, Сбежать из мира клеток и вагонов, Машин, неона, пластика, ракет; И кануть в непролазной, тихой чаще, Где бродит по деревьям лунный кот, И выгореть, как август уходящий, И сдаться в плен всем армиям невзгод... Когда ж душа надломлено умолкнет, В бессилье крикну вновь себе: Дыши!.. И еду в глушь, соломенной иголкой Сшивать дыру надорванной души.
* * * Снова крылья чувствую подкожно, За окно зовёт пернатый снег... Улететь за ним на небо можно, Но живым вернёшься лишь во сне. Всё на свете бренно и непрочно, Есть концы у руны и струны. Спит лишь вечно в черносливе ночи Золотая косточка луны.
* * * Полна луна, как барыня, В моей душе – светлынь! Пью чай, тепло заваренный, Со вкусом лунных дынь. В небесной бочке осени Заквашены дожди. Кругом – в ночи и просини Листва, листы, лишь ты...
* * * В соломе света день сияет ныне, Теплее молока вода в реке. Пастух, хмельной от зноя и полыни, Как тучу, гонит стадо вдалеке. Под вечер жар вдоль берега спадает, Духмяно пахнут травы на лугах. Как зев печи, закат огнём пылает. Несут коровы небо на рогах.
* * * Как в чёрной речке нету дна, Так и в тебе мне нет опоры. Ты от меня уедешь скоро, И я останусь вновь одна. Не оглянувшись, ты назад, Уйдёшь, а я поставлю точку. И поцелую тихо дочку В твои прекрасные глаза.
* * * В квадрате ночи зреет пустота, Свеча глотает горький чай печали. Я для тебя, увы, совсем проста. Нет ничего, лишь крылья за плечами. Один мне путь: всей немотой стены Молчать!.. пока не вызреет остуда… …Когда срастутся ветви тишины, Никто, ничем не сможет их распутать!
* * * Перед рассветом – час затишья, До звона замолкает степь… Как будто бес в потёмках рыщет, Иль время разрывает цепь. Чифирна ночь в степном бокале, Луна молчит над головой. Лишь небо с тучными боками Устало дышит над травой.
* * * Густеет ночью тишина, В лимонном свете двор, поляна. То, распустив лучи луна, Спит в звёздной люльке осиянно. Покой и темь... Лишь дом, как сом, Хвостом качает сада дверцу, Где ровно, словно метроном, Стучится яблочное сердце.
* * * Напьюсь я всласть осенней сини, Уйду в заречье через мост, Где серебрит луна полыни Под многоточьем ясных звёзд. И по песку, как по наитью, Придёт покой и благодать, Чтоб я могла ковыльной нитью На сердце рану залатать.
* * * Вот и настало небес полноводие, Скрипом уключин наполнилась ночь. Бряцает ветер пустыми поводьями. К зорьке ускачет куда-нибудь прочь. Время сменяет дожди на метелицу, Вот и побелен годами висок. И не заметишь, как жизнь переменится С моря – на речку, а речка – в песок. Домик закрою, пойду за околицу, Далее, далее – ветер, встречай! Всё, что ненужное, может, отколется, И перемелются боль и печаль. Душу остудит дорога звенящая, Выйду на новый небесный виток: Крылья расправлю и стану летящею, Как под подошвой у Бога листок.
* * * Я оденусь в шёлк июля, Не зови меня – ушла. Пусть молва летит, как пуля, Зависть жалит, как пчела. Над ручьём и над канавой, Где скопился сельский сор, Напрямик шагну я с правой, Всем врагам наперекор, Улыбнусь песочным сотам Муравьиного вождя И не стану старым зонтом Заслоняться от дождя. Прощевай, моя избушка, Прощевай, моя земля!.. Я свободна, как лягушка В чёрном клюве журавля.
* * * От былого никуда не деться, Вновь качает сон степной камыш. Но давно потерян ключ от детства, Кликнешь маму – отзовётся тишь. Степь осталась где-то за годами, За окошком серый город сюр. Люди прячут лица за зонтами, Кануть можно в каменном лесу. Здесь живу на стыке дня и ночи, Примеряю темень и светлынь. Помню всё, и слышу среди прочих Голоса ковыли и ветлы. Лёд окна растапливаю словом, Заполняю чашу и тетрадь. Посреди сует столетья злого Я себя пытаюсь не терять. Пусть порой черно на белом свете, Давит город стылою стеной, Но в окошко стукнет вольный ветер, И почуешь крылья за спиной. Но свободна я лишь с виду только, Вся свобода бродит по степи. До сих пор смотрю на небо долго, И хожу, волнуясь, по цепи... __________________ © Сагидаш Зулкарнаева |
|