|
|
|
* * *
Только тьма и место пусто, только сердца перебой… И в сверкающие сгустки воздух скручен над тобой.
Чёрный призрак с клювом острым нависает за стеной содрогается весь остров, слыша трепет костяной.
Пахнет жареным, палёным… В дымном мареве густом, тролли строятся в колонны под Калиновым мостом.
Обойдя сторонкой омут, где жируют упыри, из помятого шелома жрут шмурдяк богатыри.
Грязь мигрирует в аортах у служак сторожевых на границе царства мёртвых с миром временно живых.
Видно, что-то с головою у героев из былин, ты один и ты не воин и отнюдь не исполин.
Щит и меч не панацея, если против грязь и слизь, для какой великой цели эти чудища сползлись.
Ты не сможешь отстраниться и вернуть себе покой над горящею границей, над Смородиной-рекой.
Бросив камень в серпентарий, плоть на муки обреки, под раздачу мерзких тварей из пылающей реки.
Фейерверкам и парадам до блевотины верна одурманенная ядом коматозная страна.
Это жупел, а не стимул – страшной бойни юбилей, эта жуть несовместима с жизнью родины твоей.
Чьей причудой увлечётся зачарованный народ, если нынче не очнётся, завтра совесть отомрёт.
Набирают киловатты стрелы божьего суда, это место будет свято, если сгинет навсегда.
* * * Вышедшим на парад время принять наркоз, древний имперский смрад напрочь выносит мозг.
Прочим же, кто упрям, писан другой закон -- в каждой из ловчих ям местной осины кол.
Средь колорадских лент не отыскать строки брошеных в Зомбиленд, выживших вопреки.
Желчь во стихи излей видя крутой разбой, те, кто един во зле, жаждут рулить тобой.
С горечью на губах действуй, пока не вшив, те, что живут в гробах, жаждут твоей души.
Если сбивает с ног нечисти той патруль, брат, припасай чеснок и серебро для пуль.
* * *
Александру Акопову
Мы когда-то вставали при гимне, веря правде имперских корней, мы сегодня словами другими говорим о родимой стране.
На дворе возрожденье рептилий и зверюг саблезубых не счесть… В круге света, что Вы оградили, неизменно понятие «честь».
И не может прожить, успокоясь, среди тварей, собравшихся в полк, человек, в ком понятие «совесть» совпадает с понятием «долг».
В ком живёт пережиток гусарства, декабристская горькая сласть -- в ненасытную пасть государства несклонённую голову класть.
Где рулят заражённые скверной, нас -- иммунных – процент небольшой, мы в долгу перед той, эфемерной, навсегда безрессорной душой.
Не радея вождям и парадам, в малочисленном нашем строю, Александр, я стою с Вами рядом, кривобоко, но гордо стою.
Оттого, что поистине лестно Пребывание в духовном родстве с тем, кто видя державную бездну, сохраняет апостольский свет.
* * *
В кромешный мрак, под броневой защитой, всё ускоряясь, движется состав, но в Центре Сил зарезан и ощипан петух, клюющий в должные места.
Ночь длилась век, но не хватило тьмы нам, чем беспардонней ложь, тем громче крик, а там тупик, где ждут на взводе мины, зарытые в злосчастный материк.
Петух покуда жарится, ну то есть, ещё не поздно принять антидот, но с машинистом связи нет и поезд по тёмным территориям идёт.
Зачем же мы связались с этим рейсом, кто стрелки перевёл на гиблый путь, где даже если кто-то лёг на рельсы, то набран ход и некуда свернуть.
А Всеблагой с печалью смотрит сверху на тех, кто не приемлет благодать и словно те, детдомовские стерхи, на волю не желает улетать.
* * *
Холодея, подсчитай остаток что известен старым мастерам -- только клеем ненависти стадо в стенобитный сложится таран.
Над холопством непоколебимым логореей душу облегчи, это ведь твоим гемоглобином красили знамёна палачи.
Благостно стоящий на коленях маргинал с подставленной щекой, это ведь твоим непротивленьем красен беспредел временщиков.
Всё равно ведь поздно или рано попадёт когда-то в резонанс с ненавистью, льющейся с экранов, ненависть, накопленная в нас.
Но когда дубина эта ухнет, первой разлетится голова дурня, бормотавшего на кухне разные ненужные слова.
Реминисценция
Где множились потопы и пожары, и время реверсивное текло, послал рабов на поиски анчара могучий вождь Великое Кайло.
Ссылаясь на закон и на порядок, на то, что смерть прекрасна на миру... Они под утро воротятся с ядом, и в хижинах безропотно умрут.
Величественно капище державы, где прославляя таинство растрат, бьют в бубны опоённые отравой, и пляшут у военного костра.
Извечно супостатов укрощали и прадеды, и деды, и отцы, спор не решён, и новые пищали в пещерах собирают кузнецы.
И за вождём в парадных эполетах бредёт орда военною тропой, чтоб всё же оказаться напоследок в пустыне той – и чахлой, и скупой. _________________________ © Рыльцов Валерий Александрович |
|