Денис жал на акселератор своей иномарки, ещё новой, только – только обкатанной машины. Было ранее солнечное утро. Он любил начинать всякое дело с утра, так он больше успевал сделать задуманного с вечера. Летом на севере утро, вечер и ночь, понятия относительные – полярный день. По утрам на трассе было пустынно.  Обгоняющих и встречных машин почти не встречалось. Сосны и ели стояли стеной и в коридор, образованный ими светило огромное солнце, словно призывая побыстрее закончить путь. А путь предстоял не близкий – в шестьсот километров. В конце пути ждала встреча с внуками, которых он не видел год. Эти два «сорванца», «десантника», «хухрика–солёных», два «медвежонка толстопятых» в последнее время были его самой сильной и искренней радостью. Они были как «громоотводики» от всех жизненных коллизий. А их у хирурга во все времена предостаточно. У него была короткая неделя летнего отпуска, и он стремился полнее использовать время что, ему с большой неохотой предоставило начальство. Его жена отдыхала с малышами на юге области у своей родни и, ждала Дениса для вывоза ребятни. У неё заканчивался отпуск. 

     Примерно в середине пути, к обеду, он пересекал просёлочную дорогу, которая вела к деревеньке его предков. Обычно он заезжал и навещал двоюродных брата и сестру. В этот раз он решил не останавливаться – спешил. Но мимо погоста деревенского он проехать не смог. Он всегда навещал могилу прадеда и деда,  которых он никогда не видел, а также могилу своего дяди, которого очень любил и уважал. По обычаю он заранее приготовил солдатскую фляжку водки, ломти ржаного хлеба и – три стопочки.  Не доезжая до кладбища, он увидел одинокого пожилого мужчину, по виду уже пенсионера. Остановился. Подвёз до кладбища. За коротким разговором, выяснилось что он тоже по фамилии Останин, из деревни Останинской. Но узнав, кто Денис, он сразу сказал, что они однофамильцы, а не родственники. Родню Дениса он знал и общался с его дядей. А когда Денис предложил навестить могилки предков и по традиции выпить ему рюмочку, сам он за рулём не выпивал, незнакомец отказался, нарушая традицию и, как-то быстро попрощался и ушёл с кладбища, не навестив могил. Его поведение показалось Денису несколько странным, но он подумал, что они совсем не знакомы, видятся впервые, да и мало ли причин у человека, чтобы изменить свои планы.

      Денис постоял на могиле прадеда и деда, налил в стопки водку, положил по ломтю хлеба. Он вспомнил, как его бабушка, Анна Афанасьевна, когда ему было всего пять лет, всегда наливала в стопку деда и приговаривала:  «Тимоха-то выпить  любил. Уж ему – полную нальём».  На могиле дяди, Анатолия Тимофеевича, он совершил тот же обряд. И, только тут он заметил чуть сбоку, свежий могильный холмик и крест. По надписи и по фото на кресте, он узнал погребенного. А дата смерти говорила, что похороны состоялись всего неделю назад. Это был Ильич – муж двоюродной сестры его матери – Антонины. По северным понятиям – близкая родня.  Воспоминания нахлынули волной и на время отстранили мысли о быстрой поездке. Последние лет пятнадцать Ильич, его жена Антонина жили далеко на востоке, в республике Коми. Туда они переехали из-за детей. Те обосновались, нашли работу, получили квартиру. Старики на свои сбережения купили жильё рядом с детьми   и внуками, а крепкий крестьянский дом оставили под присмотром соседей. Пока родители Дениса были живы, они поддерживали телефонные разговоры с Антониной и Ильичом и информацию передавали Денису. Чаще это были поздравления с праздниками. А когда родителей не стало, информацию о родственниках, проживающих на северо-востоке, Денис получал раз в году, когда навещал деревню. Там жили сёстры Антонины. В этот раз вернуться в деревню у Дениса уже не было времени. В пустую стопку на могиле Ильича он плеснул водки, положил хлеб и тронулся дальше в путь.

     По дороге воспоминания вернули его в детство. Жили они в то время в комнате деревянного купеческого особнячка, превращённого в несколько коммунальных квартир. Из таких домов в начале 60-х годов прошлого века состоял их самый северный город, на берегу Белого моря. В одной длинной комнате располагались его родители, бабушка и ещё двоюродная сестра матери Дениса. Звали её Валентина. Её отправили из деревни в город, для окончания средней школы. В один воскресный день, Денис играл машинками на полу за диваном и раскрашивал акварелью картинки в книге. Неожиданно дверь распахнулась и в комнату вместе с морозным паром вошли двое. Женщина поцеловала маму Дениса, назвала её тётей Катей. Она была с веснушками, розовощёкой, крепкой, с крупным носом, с кудрявыми густыми каштановыми волосами и широко улыбалась. За ней показался маленького роста мужичок, ниже незнакомки, щуплый, длинноносый. Волосы на затылке торчали вихрами и походил он на подростка. Гости поздоровались, сняли пальто и валенки и были усажены за стол – время шло к обеду. Бабушка, мама и Валентина с Антониной, так звали гостью, оказавшуюся старшей сестрой Валентины, стали готовить нехитрый обед. Николай Ильич, так звали гостя, был молчалив и серьёзен. Когда отец позвал его покурить в коридоре, Ильич достал из кармана пальто пачку папирос «Казбек» и большую шоколадку, и подарил её Денису. Тогда Дениска подумал про себя, что совсем неплохо иметь так много родственников, даже совсем незнакомых, если они угощают шоколадом. Ильич, так все вежливо стали звать гостя, молчал и стеснительно улыбался. О себе он сказал только, что на Север приехал со своей мамой, потому что во время войны колхоз в Кировской  области, где они жили, совсем развалился. Чтобы не погибнуть с голоду, мать вывезла Ильича в портовый город, где сама устроилась на завод грузчиком досок. Своего отца Ильич никогда не знал. Гости звали мать Дениса тётей Катей, а отца по имени-отчеству. Уже став взрослым, Денис понял, что таким образом они показывали уважительное отношение к его матери. Мать Дениса была немного старше Антонины, но в город приехала 14 летней девчонкой. Окончила техникум, затем институт и стала преподавателем техникума. По тем временам она сделала стремительную и серьёзную карьеру. И тогда деревенские родственники стали направлять в город своих дочерей, «учится у Катюшки». Антонина была первой ученицей мамы Дениса и стала бухгалтером на крупном целлюлозном комбинате, прозванном «Архбум». Уже потом Денис узнал, что это было не просто гостевое посещение их семьи. Это были «смотрины». Девушка-северянка, познакомившаяся с парнем и решившая продолжать с ним серьёзные отношения, должна была познакомить избранника с родителями. Если таковых не было, то с бабушкой или дедом, старшим братом или сестрой, а за отсутствием таковых с любым старшим родственником. Бывали случаи, когда у девушки совсем не было родни, тогда она могла привести избранника на смотрины к соседям или к родителям ближайшей подруги. Бабушка и мать Дениса оказались старшими родственницами в тот момент. Причем мама Дениса была ещё и преподавателем в техникуме, который закончила Антонина. Родители Антонины жили далеко в лесной северной деревне. За обедом, по традиции мужчины выпили по рюмке водки. Затем по второй. Третью рюмку Ильич пить отказался и попросил разрешения немного подремать. Ему тут же освободили диван, Ильич поджал ноги, свернулся калачиком, стал похож на ребёнка и... заснул. Щёки Антонины пылали то ли от вина, то ли от радости, то ли от негодования за слабость своего избранника. Отец Дениса успокоил всех, сказав, что не все могут переносить одинаково этот напиток – водку…  

     Следующая их встреча с Ильичом произошла уже в деревне, куда молодой муж приехал уже после свадьбы на смотрины к родителям Антонины. Антонина была уже беременная, с большим выпирающим животом. Не по традиции северян поступил Ильич, должен был до свадьбы познакомится с родителями невесты… Отец Антонины, лесоруб с квадратными кулаками, то ли от волнения, то ли по привычке надёжно держать всё в своих руках, при встрече так  крепко пожал ладонь зятя, что Ильич выкатил глаза и издал стон-блеяние и долго тряс ладонью за своей спиной, чтобы не привлекать внимания окружающих. Во время семейного ужина, после второй рюмочки, Ильич выдал сакраментальную фразу, впоследствии приклеившуюся к нему. Он поднял рюмку, выдал тост – «выпьем, да поговорим», при этом поставил рюмку на стол, сложил руки на столе, уронил на них голову и издал сопенье с лёгким посвистыванием. А застолье и ужин только начались… Гости и родня, впервые увидевшие зятя, молча переглянулись. Но… посвистывание перешло в храп. Тогда отец Антонины, Иван Фёдорович, легонько приобняв зятя за талию, закинул его тщедушное тельце на свою широченную спину и вынес его на сеновал, положил почивать. 

   Смотрины, продолжились. Гости – северные, воспитанные, сдержанные крестьяне и лесорубы – молча всё поняли. Они хорошо поужинали, крепко выпили, поблагодарили хозяев и разошлись по домам. Но до самой смерти родителей Антонины, никто из гостей ни разу не обмолвился о поведении их зятя. Так уважали Ивана Фёдоровича. Это уважение распространилось впоследствии и на Антонину и, как это ни покажется странным, на Ильича. Северяне человека судят по делам его, а не за умение сидеть за столом. Ильич прослыл в округе трезвенником, стал отличным трактористом и впоследствии мог разобрать и починить в любое время суток, любой трактор, даже иностранный «котерпиллер». Антонина в те дни часто навещала бабушку Дениса, Анну Афанасьевну. Она очень боялась предстоящих первых родов. Особенно когда оставалась одна дома. Стояла горячая на севере пора – сенокос. Мать Антонины проводила сутки на пролёт на лугах и островах, как и все крестьянки, метала огромные стога сена. Часто крестьянки оставались ночевать  в шалашах, чтобы утром выполнить больше работы. Северная зима длинная, и бурёнкам необходимо много корма. Антонина и делилась всеми своими сокровенными ощущениями с Анной Афанасьевной. А та умела слушать, умела хранить тайны и ещё очень многое умела мудрая бабушка Дениса. Она внушала какое-то спокойствие, уверенность в порядке вещей и Антонина «утихала, успокаивалась». Денис видел, как однажды бабушка поздно вечером повела Тоню. У обоих были узелки. Они ушли на центральную усадьбу и бабушка строго наказала Дениске: «Мы пошли к фельдшеру. Ложись спать, утром я вернусь». А утром она сообщила что у Дениски появилась родственница – девочка, которую назвали Леной. Потом Ильич и Антонина с Леной, когда приезжали в столицу Севера, всегда заходили к родителям Дениса. Дениска даже нянчился с маленькой девчонкой. Ильич получил отдельную квартиру в деревянном доме. Он оказался не только классным трактористом, слесарем, но и рукодельным и хорошим хозяином. Сложил печь на кухне и вмонтировал бак и сделал паровое отопление во всей квартире. Затем перевёз свою маму. Жили дружно и счастливо. Конечно верховодила всем в доме Антонина, но такое положение дел всех устраивало. Лена закончила школу и как её мама пошла на учёбу в техникум, к маме Дениса. А на практике Лена однажды встретила двоюродного брата Дениса и… влюбилась. Характер ей достался от своей мамы, да и была она очень похожа на свою мать, умела добиваться желаемого. А увалень, богатырь Женя, казалось, только и ждал этого момента. У них родилась дочка. Здоровая и крепкая девочка, похожая на свою маму и бабушку. Лето и осень разросшаяся семья проводила в северной деревне, где все вместе построили большой дом. Весной Ильич распахивал огород, вместе с Антониной садил овощи, заготовляли сено и даже растили бычка. Осенью убрали урожай, делали заготовки грибов и ягод. На зиму все уезжали в Коми. И Антонин, и Ильич не обделяли никого из родни своим вниманием и заботой. Так уж повелось на Севере. Они были последними из того, второго поколения родни, которых знал и помнил Денис.

    Зимой того года до Дениса дошла из деревни грустная весть. Не стало Антонины. Она умерла мгновенно, не мучаясь. Похоронили её в городке, где жили зимой её дети, в Коми республике. А летом, как обычно, все засобирались в северную деревню. Путь предстоял долгий и нелёгкий, сначала на пароходе по реке Сысоле, затем поездом, затем опять пароходом, но уже по родной красавице Двине.  Как потом вспоминала Лена, Ильич был необычно суетлив и активен. Он тщательно собирал свои вещи, обувь, несколько раз проверял свой чемодан. Затем неоднократно бегал в банк и, как выяснилось позже, снял все свои небольшие деньги. По приезду в деревню, Лена вымыла избу, истопила печь и баню, все вымылись с дороги и сели  у самовара, уставшие «погонять чаи». Только Ильич, не стал засиживаться за общим столом. Он суетился, чистил полуботинки. Нашел утюг и выгладил свежую сорочку, брюки, пиджак. Затем долго упрашивал удивленную дочь, завязать ему галстук, который одевал последний раз более 10 лет назад. Вечером все уставшие и расслабленные легли спать и быстро заснули, в предвкушении предстоящего отдыха. А утром, на завтрак не вышел только Ильич. Семья решила, что он отсыпается на свежем сене, на сеновале - любимом месте его отдыха.  Решили не беспокоить старика. Ближе к обеду, Лена пошла на сеновал и обнаружила там записку и несколько конвертов. На конвертах были написаны имена и в них небольшие суммы денег. Последней Лена прочла записку, в которой Ильич завещал деньги дочери и внучке, а в третьем конверте были деньги на его похороны. Он писал, что без горячо любимой им Тонечки он жить не может, да и не хочет. И просил похоронить его на северной земле, где, он прожил большую часть своей жизни, где нашёл свою судьбу, свою любимую женщину, свою Тоню, где он был счастлив, где родилась его дочка и внучка. Просил похоронить его на деревенском погосте рядом с родственниками Тони. Ещё он просил прощения, что всегда был физически слабым, и что силы для жизни и борьбы за жизнь давала ему Тоня. А без неё у него не осталось сил жить, поэтому он уходит сам из этой жизни. Остывшее, бездыханное тело отца Лена обнаружила на чердаке этого дома, в том самом костюме, галстуке и сорочке, которые он подготовил накануне вечером.

       Возвращаясь из короткого отпуска, Денис остановился у своей родни и узнал некоторые подробности о последних годах и днях жизни Ильича. Он болел, стал дряхлым и очень стеснялся своего состояния, своей немощи. Тоня, как всегда, как более активная и здоровая, водила его по врачам, как могла, поддерживала его. По утрам она заставляла его делать утреннюю гимнастику, затем они совершали длительные прогулки, после обеда она, как ребёнка, укладывала его спать. Так продолжалось пару лет, и Ильич держался. Но однажды, во время утренней гимнастики, она, лежа на полу, выполняя упражнение, мгновенно скончалась, на глазах рядом находящегося Ильича. Вероятно, у нее оторвался тромб. Она даже не вскрикнула и не охнула. Её смерть Ильич перенести не смог. Бог ему судья. Его хоронили тихо, без отпевания на общем деревенском кладбище, рядом со всеми родственниками Антонины.

________________________

© Белобородов Олег Аркадьевич