Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Общество
Заметки о российско-китайских отношениях. Взгляд из Тайваня
(№7 [397] 05.07.2022)
Автор: Константин Сибирцев
Константин Сибирцев

1

«Собирание земель»: идея и осуществление

Созидание и сохранение государственной территории составляют безусловный национальный интерес каждой страны на любом этапе её существования, ведь никакая государственная конструкция неспособна полноценно существовать, будучи лишённой территориальной опоры.

Авторитет страны в мире и "стабильность" её размеров обусловлены внутренними факторами, политэкономическим курсом. По этой причине изменение государственной территории, её расширение или сокращение, может быть объективным критерием оценки успешности действующей в стране модели управления. Так вот: ту модель управления, которая принята и действует в России последние два десятка лет, следует определить как территориально убыточную.

Духоподъёмное собирание земель либо в новый Советский Союз, либо в «спецоперационный» "Русский мир", о чём без устали твердит российская госпропаганда, не имеет к реальности никакого отношения. В действительности всё ровно наоборот. Пожалуй, самым интересным образом складывается ситуация в территориальной сфере в отношениях с самым "искренним" и "последовательным"союзником России – Китаем. Первыми из россиян о новом "собирании земель" узнали жители Дальнего Востока, где совсем рядом с Хабаровском в 2005 году в Китай убыло более 300 квадратных километров территории. 

Но это далеко не всё. Интересным представляется мнение третьей стороны в лице японского учёного Акихиро Иваситы, основанное на результатах проведённого им полевого исследования. В книге "4000 километров проблем: российско-китайская граница" автор с профессорской тщательностью зафиксировал следующее наблюдение. Новая линия российско-китайской границы определена во многом в пользу Китая, что особенно показательно иллюстрируется разделом островов на пограничных реках Аргунь, Амур и Уссури, с количественным перевесом неизменно в пользу китайской стороны.

Существенным представляется общий территориальный фон "особых союзнических" отношений Москвы и Пекина. Восстановление испорченных прежде отношений между двумя странами, символично начатое визитом Михаила Горбачёва в Китай в 1989 году, стартовало с признания Советским Союзом наличия спорных вопросов. Неубедительно выглядят поэтому мнения некоторых экспертов о том, что "китайцам просто не нужно" того, что находится к северу от их границы. Показательна, например, синхронность подписания в 2001 году российско-китайского договора о дружбе и сотрудничестве и издание в Шанхае учебника истории с указанием "захватов китайской территории", произведённых царской Россией, что вполне обоснованно может трактоваться как желание территориального реванша. Поскольку вопросы государственной принадлежности территории не принято квалифицировать в терминах "нужно" или "не нужно", в данном случае принято рассуждать в категориях "национальные интересы" и "национальный престиж" (возникает в памяти пример Фолклендских островов и принципиальнейшей позиции Маргарет Тэтчер по поводу их принадлежности). Ровно так эти вопросы понимают в Китае.

Имеется также другое, в определённом смысле концептуальное рассуждение. Китай за всю свою богатейшую историю никогда не был чьим-то союзником или стратегическим партнёром. Китай всегда оставался самим собой и был сам по себе, традиционно помещая свою цивилизацию в центр мира. Сегодняшнее противостояние России с западным миром идеально укладывается в эту стратегию без какой-либо необходимости для Китая искать союзников и партнёров. И те, и другие в китайской системе координат имеют сугубо инструментальное значение ситуативного свойства.

Столь же убыточно выглядят российские территориальные достижения на западе страны. Во избежание эмоциональных оценок логично проанализировать фактические результаты. В качестве исходного положения следует прежде всего обозначить отказ Москвы от принципа секторального раздела Арктики. Последствия этой политики оформлены новым разграничением между Россией и Норвегией в Баренцевом море и северо-западной части северного Ледовитого океана на основе двустороннего договора 2010 года, по условиям которого секторальный вариант определения границы сместился в восточном, российском, направлении на 60–70 миль. Вследствие этого российская часть моря сократилась на 80 тыс. квадратных километров.

Другими словами, общественная эйфория, вызванная аннексией Крыма, измеренная в квадратных километрах территории, арифметически в три раза меньше уплывшей из России в Норвегию части Баренцева моря. При этом море "уплыло" из России в надлежащем, международно признанном порядке и навсегда, а Крым по меркам международного права украинское "гражданство" не утратил. Последние драматические события в Украине это "гражданство" по факту только укрепили. Более того, при нынешней репутации России в мире совсем не лишённым смысла представляется официальное объявление Японией Курильских островов как территории, оккупированной Москвой. В других обстоятельствах и при другой репутации такое заявление могло быть просто принято к сведению, но после начала войны в Украине его значимость приобрела иную, более высокую степень принципиальности.

Любителям всяческих имперских конструкций очень кстати будет напомнить, например, о прецеденте возврата Россией территории тому же Китаю,"прихваченной" и оккупированной ею по случаю возникших в сопредельной стране беспорядков. Этот прецедент известен как Кульджинский или Илийский кризис, и имел место в конце XIX века. В тот период в результате масштабных беспорядков, инициированных мусульманским населением северо-запада Китая, часть региона Синьцзян фактически оказалась вне зоны китайской государственной власти. Российская империя в 1871 г. ввела в Илийский край свои войска и оккупировала его. Однако позднее, через 10 лет оккупации, Россия вынуждена была вернуть занятый край законному владельцу.

Вернёмся в настоящее. Следует признать: несмотря на громкие политические заявления о том, что пора "подниматься с колен", российская территория за последние два десятилетия уменьшилась. Достигнутая внутри страны "стабильность" обернулась отсутствием развития, которое закономерно привело к территориальному "усыханию", а совсем не к "собиранию земель».

2

К вопросу о союзниках

Следует отметить, что рассуждения о текущих последствиях и уроках российской спецоперации в Украине большей частью привязаны к Европе, что вполне закономерно. Однако сужение угла зрения на происходящее очевидно не соответствует масштабу событий. Также трудно уложить их в схему сугубо российского антизападничества. Хотя бы по той причине, что нельзя забывать о Китае, деятельно присутствующем во всём происходящем в Европе, в том числе по инициативе нуждающейся в союзниках России.

Совсем небезосновательным представляется утверждение о том, что позиция Пекина в начале российской "спецоперации" и сейчас – совершенно не одно и то же. Произошёл сдвиг от ритуальных заявлений об уважении территориальной целостности Украины и призывов к мирному разрешению кризиса при блокировании антироссийских решений на уровне международных организаций и неучастии в санкционном давлении на Россию к констатации невозможности для Китая быть в стороне от российской войны с украинским государством.

Причина столь существенной по китайским меркам коррекции курса состоит, прежде всего, в отражении агрессии и провалах российской армии. В Пекине долго доверяли лозунгу о "величии русского оружия". теперь это разочарование усугублено для Пекина консолидацией Запада в его единодушном мнении о недопустимости силового решения территориальных вопросов. В случае Китая этот вопрос безусловно связан с "мятежным" Тайванем. Иными словами, российская "медвежья мощь", предъявленная миру, оказалась по факту медвежьей услугой Пекину в его военных фантазиях на тайваньскую тему. Проблемы, спровоцированные российским вторжением в Украину, на мой взгляд, уже аукнулись Пекину.

12 апреля Япония и США провели совместные военно-морские учения в регионе, открывшие программу трёхнедельных объединённых военных манёвров двух стран. В Тайбэй 14 апреля прибыла статусная делегация Конгресса США, и этот визит трудно оценить иначе, чем выражение поддержки тайваньской независимости. На 10 апреля был назначен визит в островную страну спикера палаты представителей США Нэнси Пелоси, вызвавший резкое недовольство в Пекине. В последний момент эта поездка была отменена с дипломатичной формулировкой "по состоянию здоровья" ввиду положительного ковид-теста Пелоси. В середине апреля бывший советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон предложил разместить на Тайване постоянный американский военный контингент и повысить уровень дипломатических отношений Вашингтона с Тайбэем до полноценно посольского. В ответ Китай провёл в Тайваньском проливе демонстрацию своей военной силы, как было официально заявлено, "ввиду неправильных сигналов", подаваемых США силам, выступающим за независимость Тайваня.

Наиболее невыгодным для Китая образом российская «спецоперация» повлияла на сам Тайвань, на его власть и граждан. С первых же дней войны Тайвань и его население на всех уровнях выступили с решительным осуждением "спецоперации". В Тайбэе активно действует фонд помощи Украине, в столице и других городах Тайваня регулярно проводятся антивоенные митинги и шествия. Тайваньские власти извлекают из европейской трагедии свои уроки: остров крепит обороноспособность. Проводятся сборы резервистов, проходят испытания новые вооружения, в частности тестируются противокорабельные системы. 

Совокупность всех обстоятельств объясняет недовольство российской военной операцией со стороны Пекина, практически единственного значимого союзника Москвы. Китай не афиширует, но фактически присоединяется по крайней мере к некоторым антикремлёвским санкциям. Например, крупнейшая госкорпорация Sinopec отказалась от инвестиций в российскую экономику; открыт железнодорожный транзит из Китая в европейские страны в объезд российской территории. Похоже, для Пекина при всей "особости" его отношений с Москвой, они также оказываются из разряда неприемлемо токсичных.

В китайских социальных сетях, дистанцированных от государственной пропаганды, россиян, мягко выражаясь, не жалуют. Замечу, что негосударственный сегмент китайских социальных сетей – это не то, что можно игнорировать в преддверии чрезвычайно важного для Си Цзиньпина предстоящего партийного съезда. Так или иначе, мне представляется сомнительным, чтобы в Пекине этого не понимали и продолжали искренне союзничать с Россией. Китайский интерес закономерно окажется важнее и весомее сомнительных дивидендов от такого сотрудничества.

3

Западное «счастье» и китайская «дружба» не замещаются 

Недавно друзья попросили меня подыскать китайского поставщика того, что прежде для своего производства очень долго и регулярно приобретали во Франции. Поскольку инерция импортных закупок с Запада по вполне известным причинам пребывает в стадии санкционного затухания. Ввиду моего большого и продолжительного опыта работы в Китае китайский поставщик отыскался быстро. Им оказалось крупное и очень современное предприятие давнего бизнес-партнёра автора, сотрудничество и дружба с которым исчисляются не одним десятком лет. Продукция, выпускаемая его предприятием, отвечает всем международным требованиям, так как производится на современном немецком оборудовании по немецкой же технологии. Практически идеальный повод порассуждать о реальной возможности заместить «русофобский» Запад дружественным Китаем. Однако  возникла неожиданная трудность: хороший друг, владелец и управленец китайского предприятия наотрез отказался от каких-либо поставок в Россию. Причина – санкции, хотя и не имеющие прямого отношения к сделке. При условии, что предприятие китайского друга экспортно ориентировано в основном на Америку и Европу, упросить китайского друга согласиться на такой риск оказалось нереально. 

Сугубо гипотетически принуждение к сотрудничеству с российскими партнерами могло бы исходить от руководящей и направляющей Коммунистической партии Китая. Но владелец и управленец обозначенного предприятия – сам коммунист, и не просто рядовым образом членствует в единовластно правящей партии, но включён в её руководящие органы местного уровня. В этом статусе сам может без особого труда инициировать «решительное» партийное постановление о защите экспортно ориентированных отраслей и предприятий от первично-вторичных санкций, принятых «русофобским» Западом в ответ на российское вторжение в Украину. Более того, такое постановление вполне логично мотивируется партийной заботой сугубо об интересах китайских трудящихся, занятых в производстве на названных предприятиях. Поскольку санкционные риски таких предприятий автоматически уведут в зону риска рабочие места этих самых китайских трудящихся.

Словом, рассуждения о замещении западной продукции китайской очень далеки от китайской же реальности. Просители, друзья автора в тупике, их бизнес катится прямиком под откос, вместе с ним резко уменьшается число трудозанятых на их предприятии.

Следуя постулатам «единственно верного» марксистско-ленинского учения, столь ценимого коммунистической партией Китая, с учетом «китайской специфики», имеет смысл акцентировать внимание, прежде всего, на экономике. В данном случае на её внешнеэкономическом аспекте, поскольку в утверждении «политика есть концентрированное выражение экономики» логично предположить наличие указания на внешнеполитические ориентиры нынешнего коммунистического руководства Китая.

К тому же стоит учитывать статистику реальных внешнеэкономических связей. Так, товарооборот Китая с США в 2021 г. составил 755,64 млрд долл. США; в то время как товарооборот Китая с Россией в том же году – 146,88 млрд долл. США. Иными словами, китайско-российский товарооборот более чем в пять раз меньше китайско-американского. Подобная картина со странами ЕС. За 2020 г. товарооборот между Китаем и  Европой достиг 555 млрд евро (588 млрд долл. США). А если посмотреть в целом на товарооборот Китая со странами «коллективного Запада», то получается, что, условно говоря, экономический интерес России для Китая в 9 раз меньше, чем в сотрудничестве с «русофобствующим» Западом.

Кстати, в сводках с полей китайско-американской торговой войны наличествует другая интригующая цифра. За 2021 г. товарооборот между странами вырос на 28,7%. В этой связи вполне логичным представляется вопрос уважаемому экспертному сообществу китаеведов-теоретиков на предмет столь «странной» торговой войны. Может ли кто-нибудь из них внятно объяснить алармистские рассуждения и журналистские штампы о якобы войне при столь значительном росте товарооборота между торгово воюющими странами? Возможно ли обозначенный рост объяснить только следствием завершения горячей фазы COVID-пандемии? Волею судьбы автор проживает между Китаем и США (на Тайване) и может уверенно констатировать: торговой войны между ними не наблюдается. В этой связи имеется «робкое» предположение о том, что слухи о китайско-американской торговой войне слишком преувеличены. Более того, не покидает ощущение, что имеет место заурядный торг, который правильнее оценивать как вполне нормальное поведение торгующих сторон. Для торговли и для Востока – вполне рутинная вещь.

Возвращаясь к нежеланию китайского бизнеса игнорируя санкции сотрудничать с Россией, и, учитывая представленные характеристики его товарооборота со странами-авторами антироссийских демаршей, в мыслях логично возникает пресловутое и очень прагматичное: «Ничего личного, просто бизнес». 

Не любить своих VIP-покупателей – это очень по-российски, но совсем не по-китайски.

4

Коммунистическая партия Китая как один из факторов возможного влияния на отношения с Россией 

Однако кроме экономических факторов имеются причины отношений между странами  более идейного свойства. Та модель общества, к реализации которой стремится современный Китай в программных документах, официально именуется «социализмом с китайской спецификой», а «руководящей и направляющей силой» в достижении поставленной цели безальтернативно постулируется коммунистическая партия. В этой связи совсем небезынтересным представляется составить текущий портрет среднестатистического китайского коммуниста, какими ориентирами и приоритетами он руководствуется и какое направление развития своей страны полагает оптимальным.

Имеющиеся в открытом доступе данные о составе коммунистической партии Китая крайне скудны: как правило, указывается общая численность, превышающая 95 млн. чел., количество низовых организаций – 4864 тыс., доля женщин – 28,8%, количество представителей национальных меньшинств – 7,5%. Однако, среди прочего фигурирует цифра, характеризующая образовательный уровень китайских коммунистов, которая указывает, что 52% их состава имеют образование уровня бакалавра и выше.

Последний показатель представляется чрезвычайно интересным, если оценивать его с точки зрения той самой «китайской специфики». Прежде всего, с учётом наличия у более половины членов партии университетского образования, её очень некорректно называть рабоче-крестьянской. Памятуя советскую характеристику, применявшуюся в отношении имеющих высшее образование, нынешнюю китайскую компартию с полным правом можно именовать партией социальной прослойки. Определять её как пролетарскую просто не поворачивается язык при доле представителей «гнилой интеллигенции» в её составе, превышающей более половины численности.

Другое рассуждение по данному поводу отталкивается от текущего уровня доступности высшего образования в Китае, которое, во-первых, не всеобщее и, во-вторых, совсем не бесплатное. Как правило, оно сопряжено с весьма серьёзными финансовыми инвестициями, которые под силу только семьям из категории среднего класса ввиду собственного благополучия склонного к пристрастиям весьма либерального свойства. То есть, более половины китайских коммунистов очень трудно охарактеризовать последовательными борцами с буржуазными влиянием.

Ирония или мудрый замысел в таком кадровом «вырождении» китайской компартии заключается в том, что оно было инициировано ею самой, точнее, её прежним генеральным секретарём Цзян Цзэминем в далёком уже 2002 г. В тот год была принята концепция «трёх представительств», в соответствии с которой в партию был открыт широкий доступ тем, кто представляет «интересы развития передовых производственных сил Китая, прогрессивное направление китайской культуры…», то есть, в переводе на более простой язык, представителям частного бизнеса и интеллигенции. И тех и других по вполне понятным причинам чрезвычайно трудно отнести к ортодоксальным марксистам и твёрдым ленинцам-искровцам.

Возвращаясь к случаю отказа одного из таких китайских коммунистов, владельца и управляющего компании, поставлять в Россию продукцию своего завода, следует заметить, что его вступление в партию состоялось именно после провозглашения концепции «трёх представительств». Его объяснение принятого решения было и логичным, и прагматичным: партия – это инструмент, которым можно пользоваться, только имея к нему доступ, в ориентирах тех интересов, которые полагаются правильными для страны. Как сказано, правильным для страны такой китайский коммунист полагает отказ от сотрудничества с Россией. И таких кадров в современной китайской компартии отнюдь немало. После провозглашения в 2002 г. концепции «трёх представительств» вступление представителей частного сектора и интеллигенции приобрело форму модного течения. В среде представителей китайского бизнеса престижный набор успешного предпринимателя вместе с дорогим автомобилем и богатым домом включал указание на членство в компартии. Как, например, всемирно известный основатель Alibaba, китайский миллиардер и коммунист Джек Ма.

По этой причине очень интригует предстоящий осенью XX съезд КПК. Отчасти ввиду легкомысленной ассоциации с XX съездом КПСС с его осуждением культа личности. Однако, представленный портрет нынешнего среднестатистического китайского коммуниста совсем не легкомысленно намекает на немалую вероятность неких сюрпризов на очередном съезде КПК. Возможные «откровения» на предстоящем XX съезде КПК, кроме того, вполне соотносимы со свойственной китайскому обществу определённой традиционностью мышления, в рамках которой юридические изыски по части обнуления сроков правления одного лидера воспринимаются сугубо вторично в сравнении со своего рода «знаками судьбы». К таковым сейчас бесспорно относят пандемию коронавируса, которую трактуют как знак того, что срок действия «небесного мандата» для нынешнего лидера закончился и «небесная» легитимация его правления утрачена. Логика рассуждений примерно такова: небо отвернулось от Китая, значит нужно что-то делать, нужно что-то или кого-то менять. 

В части самопозиционирования Китая в мире предполагаемо сюрпризный характер предстоящего XX съезда КПК способен существенным образом изменить контекст взаимодействия страны с Россией. Подход представителей китайского бизнеса к сотрудничеству с воинствующим северным соседом уже сейчас трудно назвать позитивным. А с учетом включения в партийно-правящий класс они закономерно сформатируют свой бизнес-интерес во внутриполитическую линию и внешнеполитические ориентиры, которые, вероятнее всего, могут оказаться совсем не пророссийскими. Особенно с учетом подавляющего числа китайских коммунистов, изучавших на школьных уроках истории имперско-колониальный характер российского государства в отношении Китая и о российском отторжении у их страны значительных территорий на Дальнем Востоке, крайне унизительных для китайского национального достоинства. И соответственно, очень далёких от симпатий к идее «русского мира», тем более в её нынешней украинской версии.

__________________________

©️ Сибирцев  Константин Владимирович

Апрель-май 2022 г.

Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum