К 140-летию выхода главного труда выдающегося отечественного юриста-международника Ф.Ф. Мартенса "Современное международное право цивилизованных народов" 

Если Ньютон открыл законы гравитации в физике – притяжения всего и ко всему, то Мартенс – в обществе – неизбежного сближения всех и вся. Мирного, скажем так, сосуществования бесчисленного и разношерстного перечня народов и стран, что веками шумно теснятся, бранятся и толкаются на нашей терпеливой матушке-земле. Первый, пожалуй, случай в мировой юриспруденции теоретического опровержения неизбежности межгосударственных войн, коим человечество по устоявшейся привычке веками платило дань тысячами жизней людей и сотнями разорённых и поженных селений.

Именно ему, талантливому молодому российскому юристу, безродному выходцу с Лифляндских окраин, только что примерившему на себя профессорскую мантию юрфака Санкт-Петербургского университета Фёдору Мартенсу довелось в конце XIX века встать у истоков новой, по сути, науки – международного права. Как это сегодня ни покажется странным, но до той поры понятие "международного права" толковалось лишь исключительно с позиции силы и строго в рамках "Римского права", изъяны которого в межгосударственной сферы стали очевидны при быстром накапливании странами Европы цивилизованных черт и столь же настойчивом сбрасывании с себя прежних оков воинственности при решении важных межгосударственных задач.

В 1871 году, поднявшись на кафедру международного права Санкт-Петербургского университета, Фёдор Мартенс выступил с программным заявлением, ставшим впоследствии его путеводной нитью в качестве авторитетнейшего правоведа-международника на всю жизнь. Причём не только   жизнь его, но и всей мировой дипломатии. 

"Никогда грубая сила, – заявлял выдающийся российский учёный и миротворец, – не восторжествует над правом; никогда жалкая теория свершившихся фактов не заглушит в нас чувства правды и справедливости. Пред силою преклонялись народы Древнего мира; кулачное право царствовало в средних веках; но современными культурными народами управляет одна верховная идея всестороннего, всеобъемлющего прогресса".

Фёдор Мартенс взялся за труд неимоверной тяжести – попытаться внести мало осязаемый на тот момент, малопонятный и плохо сопрягаемый с Римским правом термин "миролюбие" в главные научные скрижали, доказав не только в теории, но и на практике, что мир меж государствами – это не досужий вымысел праздных философов, не фантазии экзальтированных сочинителей од, не шутка, не ошибка, а непременное условие существования цивилизованных стран, если они, конечно, дорожат перспективой сохранения за собой такого звания.

В профессорском "сане" Мартенс пишет один пацифистский трактат за другим, приняв к нему в дополнение ещё и «сан» высокопоставленного сотрудника российского МИДа, колесит по Европе с нескончаемыми поручениями и по многочисленным приглашениям унимать одни распри государств за другими. С его мнением считаются императоры и премьер-министры. Без него не обходится ни одного мало-мальски значительное международное ранде-ву. Его хотят видеть в числе международных светил многие университеты Европы. Облекают почетными званиями и отмечают иноземными орденами.

 В 1882-м учёный издаёт фундаментальный труд – двухтомник "Современное международное право цивилизованных народов". Настольную книгу многих поколений мировой дипломатии (жалко – не сегодняшней). Идея миролюбивого манускрипта проста: "сила международного права основывается на общности социальных, культурных и правовых интересов, соединяющих цивилизованные народы". То есть если страна позиционирует себя как "цивилизованная", то ей нечего отвоёвывать с помощью пушек и бомб у другой страны с точно таким же эпитетом в характеристике. Если же есть чего – извините, господа: вы – варвары.

В своей вновь созданной теории международного права Ф. Мартенс обнаруживает неразрывную связь между уровнем рабства в стране и интенсивностью бесчинств, которые она творит снаружи. "Действительно, – пишет  учёный, – изучение международных отношений вообще и участие в них России в особенности – привело нас к непоколебимому убеждению в том, что внутренняя жизнь и порядок государства обнаруживают роковым образом своё действие на его международные отношения и политику. Международные отношения всегда представляют зеркало, точно отражающее состояние государственных обществ... Мы сделали попытку раскрыть связь между общественной жизнью народов и взаимными внешними их отношениями через всю историю международных отношений, начиная с  и до настоящего времени, и пришли к убеждению, что и если в государстве человеческая личность, как таковая, признается источником гражданских и политических прав, то и международная жизнь представляет высокую степень развития порядка и права. Наоборот, с государством, в котором человеческая личность никакими правами не пользуется, где она бесправная и угнетается, международные отношения не могут ни развиваться, ни установиться на прочных основаниях ".

Непревзойденный миролюбивый пафос выдающегося российского учёного-правоведа нашёл отклик в сердцах самых изощрённых спецов международных сношений, восемь раз (рекорд!) номинировавших Фёдора Федоровича на Международную Нобелевскую премию мира. Увы, безуспешно, что, впрочем, никак не сказалось на безупречной научной и моральной репутации этого уникального человека. С лёгкой руки которого, кстати в начале прошлого века в Гааге на деньги известного американского филантропа Карнеги был сооружен Дворец Мира. Как бы в продолжение триумфально срежиссированной не без участия русской дипломатии первой Мирной конференции в Гааге 1899 года. 

Всё это было, было, было... Были времена, когда  слово "мир"  неразрывно увязывалось с Россией. Когда её лучшие умы (и даже – вполне средние, и даже и вовсе безмозглые) осознавали неизбежную связь  будущего своего с отказом от стрельбы в соседей. Желание не быть варварами – с невозможностью взрывать чужие города. И – угрожать тем же самым всему миру. Миронелюбие... Пожалуй, так...

А Фёдор Фёдорович Мартенс, говорят, умер от остановки сердца. В поезде по пути с очередной миротворческой миссией. Похоже, не совсем удавшейся. На дворе стоял 1909 год. Позади была разрушившая многое никчемнейшая Русско-японская война. Зачатки внутренней смуты. Назревали смуты последующие. Войны и революции – им вослед… 

Мир не сдал первый зачёт по миролюбию. Получил неуд по истории. Пошел на переэкзаменовку. Во второй раз завалил вновь. Взял время на раздумье. И похоже снова ринулся на пересдачу.

Что-то покажет третий подход к проблеме?…

________________________

© Мельников Алексей Александрович