Когда мы устаем от какого-то некомфортного для нас человека, мы говорим про себя: «Пристал, как назойливая муха». Да, это насекомое живёт по своим законам и порой три-четыре раза в минуту приземляется на конечности человека, да ещё и исследует их с элементами щекотки. А кроме того так и норовит «заглянуть в глаза» и от этого раздражает нас больше.

Но сегодня я хочу рассказать о двух других представителях отряда насекомых, которые порой раздражают куда больше. Это – комары и пчёлы. Первые порой жужжат под ухом так, что это живо напоминает бор-машину в кабинете стоматолога. Вот только после похода в зубоврачебный кабинет человек испытывает чувство облегчения, облизывая раз-за разом новую пломбу, а после укуса комара место «впрыска» чешется порой немилосердно…

Что касается вторых, то они десятилетиями помогают делать бизнес нечистым на руку людям, которые варят сахар, превращая его в «горный», «таёжный» и прочие виды мёда, которые на деле, сколько ни вари, всегда остаётся «липовым».

Комарики на воздушном шарике…

Откуда они берутся, эти кровососы? Я не раз замечал, что если вода в бочке постоит несколько дней, то в ней появляются небольшие, длиной в миллиметр-два хвостатые «чудовища», которые извиваются так, будто им под хвост соли насыпали. Но в принципе бочка для них, как для нас озеро Байкал. Для того чтобы отложить кладку самке комара достаточно и обычной чашки с водой. Через несколько дней вы обязательно увидите этих «головастиков».

Конечно, если в бочке не появится какой-нибудь пескарик. Для рыб личинки комара – лакомое блюдо. И поедается эта биомасса не только обладателями чешуи. Тритоны и лягушки тоже не отказываются от такой кормовой базы.   

Поразительно, что сами комариные самки, которые питаются кровью, неважно чьей – человеческой или животной – делят людей, как минимум, на четыре категории – высший сорт, первый, второй и третий. Для них гастрономический изыск – обладатели первой группы крови. Дело в том, что от них исходит более яркий «углеродный след», что привлекает комарих. Это примерно, как первый парень на деревне, который никогда не испытывает недостатка в девичьем внимании. 

Для чего же самки насыщают себя кровью? Здесь нет особой загадки – для будущего поколения. После сытного обеда, когда белка у «мамки» достаточно много, несколько увеличивается число яиц, из которых вылупятся «детки». И окажись самка в среде, где присосаться не к кому, она просто не отложит яйца.

А в тот период, когда комариха не готова стать матерью, она, как и самец, питается нектаром.

Я не раз замечал, что для этого не обязательно нужны цветы. Когда нарезаю на четвертинки груши, чтобы подвялить их на солнце, и они выделяют капельки вязкого сока, на пир слетаются не только мухи, но и комары. Кто именно – не знаю. Их пол определить чрезвычайно сложно.

А вот ещё интересное наблюдение за этими насекомыми. Однажды, на Дальнем Востоке, где этого добра хоть лопатой греби, товарищ пригласил нас, своих сослуживцев, на юбилей. Засиделись допоздна, в советские времена автобусы в Уссурийске ходили, как Бог на душу положит, особенно в вечернее время.

В общем, запросились переночевать. Хозяева квартиры не возражали, но сразу предупредили: по ночам спать практически невозможно – «мессеры» летают эскадрильями, а когда начинают пикировать, кажется, ты умрёшь на месте, не отрываясь от подушки. И даже в мотоциклетном шлеме невозможно выспаться – кровососы находят «щели» с мастерством виртуозов и добираются до щеки или шеи...

– Какие комары? – искренне удивились мы. – На дворе ноябрь. На улице минус десять – эти летающие пиявки впадают в спячку ещё раньше, чем медведи…

– У косолапых нет тёплого и влажного подвала с температурой до + 22. А комары в нём чувствуют себя вольготно, как червонец у тёщи за пазухой…

Перед сном наша компания, напуганная страшилками о комарах, не в меру расфилософствовалась.

– Вот почему у них самих не бывает мигрени от этого противного писка? Голова не раскалывается, словно сухой орех? – начал Слава.

– А с чего бы?! – возразил я. – Это для нас писк, а они его абсолютно не слышат. Для них это просто волны. И самки, и самцы взмахивают крылышками с частотой около 600 раз в секунду. Для нас это – жуть, а у них – смотрины. Писк, как ты выражаешься, у молоденькой самочки тоньше, чем у матроны. Вот самцы и подлетают с цветами и красками к тем, кто способен обеспечить больше потомства – к дамам пышным, как купчихи на чаепитии в Мытищах.

Но молодухи не в обиде. Они, как минимум, живут в четыре раза дольше, чем кавалеры. И после того, как «голос огрубеет», не раз и не два вытянут свой счастливый билет…

Ночь показалась нам Варфоломеевской. Комары-шатуны сбивались в стаи,  и любой миг оказался для нас «окрашен» хором имени Пятницкого. Ни до, ни после мои уши не был подвергнуты атаками одновременно дюжиной и более «распевок».

А поутру мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Наши «лица» напоминали лунный кратер, с выпуклостями ярко розового цвета.

И мы, не сговариваясь, обходили эту пятиэтажку на улице Ленинградской седьмой дорогой…

Аэрозолей против комаров тогда ещё не было…

Полосатая гвардия

Если кто-то считает, что пчёлы относятся к насекомым, имеющим, в отличие от муравьев низкий IQ, могу поспорить. Однажды мне нужно было наполнить бочку водой из колодца, я достал ведро с водой, но вылить её не успел. На тонкой поверхностной плёнке, отделяющей воду от воздуха, барахталась пчела.

Чем привлекла её жидкость, я тогда не догадывался. Как её спасти – тоже. Вмешайся я в процесс слишком резко, и насекомое могло утонуть. Промедли слишком долго – полосатая могла выбиться из сил и опять же всё завершилось бы печальным результатом.

Подумал про себя: повезло пчёлке, что встретила человека, и он может помочь. А если бы пути-дорожки разошлись, что гораздо чаще встречается в живой природе. Нет, уж голубушка, я предоставлю тебе полную свободу, просто подстрахую в критический момент.

И что я заметил – насекомое не пыталось спастись, как можно скорее. Понимало, что если просто метаться – велик шанс выбиться из сил раньше времени.

Для себя я выработал такой алгоритм: выбраться из бочки можно «подсушив» свои крылышки и лапки, чтобы снизить вес. Так я бы поступил на месте пчёлки.

Каково же было моё удивление, когда она поступила точно так же. Сначала выбросила одну лапку, чтобы влага с неё испарилась (день было достаточно жаркий). Потом верхнюю часть крылышка с той же, левой стороны.

Затем все операции были проделаны с правым боком.

В противном случае «тонущую» могло слегка перекосить, что затруднило бы ей путь к спасению. 

После того, как верхняя треть стала сухой – она так же не спеша обсушила среднюю часть груди слева и справа, и только потом попробовала «пошевелить» крылышками.

Моей помощи, в итоге, не понадобилось, выкарабкалась самостоятельно…

По сравнению с этим спасением, танцы перед ульем для демонстрации направления движения и расстояния до цветущего луга, уже не кажутся столь удивительными. Как и общественное устройство пчелиной семьи. Вместе гораздо легче выживать.

…Несколько лет назад группу участников мирового экономического форума в Юго-Восточной части Польши, в Сондецких Бескидах, по желанию, привезли на горную пасеку, которая располагалась практически на границе Польши и Словакии…

Дорога петляла вдоль бурной горной реки, если не ошибаюсь, она называлась Мушиной. 

Мы познакомились с седым, как припорошенные снегом вершины, но очень высоким и жилистым стариком – хозяином усадьбы. Кажется, он жил в этих краях с середины 30-х годов, недавно он разменял восьмой десяток.

Привычных в нашем понимании ульев здесь не было – пчёлы чувствовали себя практически в природных условиях – где-то в огромном дупле, где-то в небольшой выемке скалы, но и на самой пасеке хватало различных сооружений, в которых членистоногие могли бы с комфортом разместиться.

Поинтересовался у пасечника: сколько у него таких «общежитий»? 

Он пожал плечами: «Я их особо и не считаю, но где-то порядка полутора сотен».

Задал и интересующий меня вопрос о роли воды в жизни полосатых.

Повелитель пчёл лукаво улыбнулся:

– Если вас кормить только нектаром, долго ли вы выдержите без воды? Вот и пчёлки постоянно употребляют воду. Более того, они поят ею своё подрастающее поколение.

Чаще всего берут её на растениях, на рассвете, когда на травинках появляется обильная роса. Но под лучами солнца капли испаряются, а вода нужна и в обед, и вечером.

Добывание жидкости – это необходимый процесс, его поручают только самым опытным пчёлам, которые уверенно владеют искусством полёта. Они очень ловко зачерпывают свою порцию и по скользящей траектории взмывают в воздух.

Это достаточно опасное занятие – окажись насекомое по грудь в воде и шансы спастись будут малы – во-первых, сместится центр тяжести, во-вторых, горные реки имеют довольно сильное течение, которое порой и человека может сбить с ног, не то, что лёгкую пушинку, которой для неё является пчела…

Мы разговаривали не так долго – время экскурсии было ограничено. Кроме того, старик часто мешал польские и словацкие слова, что затрудняло понимание. Но он оживился, когда его спросили: можно ли по поведению улья предсказывать погоду?

– Если внимательно наблюдать за пчёлами, можно делать не только краткосрочные, но и более длительные прогнозы. Например, если пчелиная матка начинает откладывать яйца в середине февраля – весна будет ранней и тёплой. А бывает, что с осени обитатели ульев начинают рьяно утеплять своё жилище, залепляют воском малейшие щели – можно не сомневаться – зима будет холодной.

Краткосрочный прогноз не менее «сбывающийся»: если насекомые не отлетают далеко от дома – надвигается дождь. А когда во время дождя они проявляют бурную активность и радостно гудят – скоро ненастье закончится…

Дольше всех в пчелиной семье живут матки – от 4 до 6 лет. Рабочие пчёлы работают на износ, потому их век очень короток – примерно 30-35 дней, если они родились летом и с осени до весны, если появились на свет перед зимними холодами.

Меньше всего живут трутни, которые «вылупляются» из неоплодотворенных яиц. Уже через две недели они способны оплодотворить матку, но чаще более сильные самцы не дают молодняку «разрезвиться» еще неделю-другую.

После спаривания большая часть трутней погибает. А если их очень много и часть из них становятся «лишними», рабочие пчёлы не видят смысла кормить бездельников, изгоняют их из улья. Это означает верную гибель – добывать нектар они не умеют…

Не могу не рассказать о других «обитателях» наших дачных участков – осах и стрекозах. К первым нужно быть особо внимательными – они устраивают свои гнёзда не только под крышами домов (кажется – это их любимое место: тепло, светло и мухи не кусают), но и под землей.

Однажды осы приспособили для жилья кротовий ход, который начинался возле корней черной смородины. Поначалу, обнаружив одну из них, устремившуюся в черный провал,  подумал: может оса просто заблудилась? Но понаблюдав за смородиновой «преисподней», убедился – здесь буквально подземный город.

Так и существовали мы почти бок о бок все лето и часть осени. К счастью, следующей весной обитательниц подземелья я не обнаружил: либо погибли зимой, либо подыскали кое-что получше.

Пусть вас не удивляет, что осы часто «окучивают» не только груши, сливы и арбузы, но любят виться над тарелкой с колбасой.

Так они пополняют свои запасы животного белка, который нужен для взращивания потомства. 

Стрекозы – тоже отдельная песня. Почему для их ловли нужны, как минимум, сачки, а голыми руками их не взять?

Секрет прост: во-первых, некоторые «попрыгуньи», как называл их дедушка Крылов, могут развивать скорость до 80 км/ч, так что не очень разбежишься. А, во-вторых, скорость их реакции гораздо выше. Мы только в голове выстраиваем свою реакцию, а стрекозе это неинтересно, она смеется над нашей неуклюжестью. Пока мы рукой взмахнём, она сотню раз улетит.

Мне понравилось одно из сравнений. Частота кадров в обычной киноленте для нас комфортна в диапазоне от 24 до 60 кадров в минуту. Если бы в качестве зрителя в кинозале оказалась стрекоза, она бы улетела через пару секунд. Условно говоря, для нее «движуха» началась бы со скоростью свыше нескольких сотен кадров в секунду.

Представьте, если мы наблюдали бы два часа, как человек поднимается со стула…

________________________

© Москаленко Юрий Николаевич