Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Творчество
АФГАНЕЦ. Рассказ-воспоминание.
(№2 [220] 15.01.2011)
Автор: Олег Афанасьев
Олег  Афанасьев

 

Не знаю, как другим, а мне мой «москвич» через большие приключения достался.

Добровольцев туда было сколько хочешь. Но таких, кто напрашивается, не брали. Мне предложили. На полторы тысячи. Я таких денег сроду не видал. Согласился.
 

       До Темреза поездом по пустыне. Мост через Амударью только строили, в Афганистан  переправлялись на катере. Смотрим, здесь вроде бы тоже все свои. Но какие-то странные. Все в джинсах, в невиданных чёрных очках с большими стёклами. И обязательно при пистолетах или автоматах. И мало ему одного магазина, он ещё и запас изоляционной лентой  к прикладу прихватил. Даже в сортир с автоматом ходят... Подошел автобус. Такие «икарусы» видел сотни раз, а опять что-то в нём странное. Лезем, а внутри это танк. Окна и стены зашиты листовым железом, для обзора и чтоб отстреливаться одни щели. Перед водителем тоже лист с щелью укреплён. Поехали. Смотрю в свою щелочку – то грузовик мелькнёт обгорелый, искарёженный, то автобус, то легковая. Однако шестьдесят километров до места одолели благополучно. В коттеджи нас поселили отличные, каждому отдельная комната. Правда, на балконе мешки с песком до головы, окно тоже ими наполовину заложено, да ведь уже соображать начали - так надо, без этого нельзя. Темнота там наступает быстро. И только звёзды показались, началась пальба – по небу ракеты, пули несутся, пушка громыхнула. «А это, говорят мне, всегда так. Один пустит ракету, другой на спор попасть в нее старается».  Хорошо, лёг спать. И снится мне, опять еду в поезде. Но как-то странно трясёт, страшно почему-то. Просыпаюсь, нащупал выключатель, щелкнул – а лампочка на шнуре как маятник. «А это у них землетрясение», - опять меня успокоили.

     Тогда же под утро случилось ещё одно происшествие. В посёлке при элеваторе, который мы приехали достраивать, естественно, со всех сторон оплетенном колючей проволокой, заминированном, с вышками по периметру, с мощными прожекторами, которые на семьсот метров освещают так, что иголку можно найти, жило три шавки – Куля, Руля и Балбес. Так вот Балбес забежал в опасную зону, разрядил в себя сигнальную мину – в заднюю лапу ему попало. Так что бы вы думали? Приполз в амбулаторию и лёг на пороге. И каждый день потом ходил на перевязку.

     После завтрака нам рассказали о судьбе тех, на чьё место мы приехали. Весь контракт, 17 человек инженеров, новый 83-й год пригласил к себе встречать командир соседней, в 18-ти километрах части. Ну гуляли ребята 31-го и 1-го. Утром 2-го из батальона поехали прямо на работу. Вдруг из ущелья выползает машина с прицепом и полностью перегораживает дорогу. А оружия у наших было всего два пистолета и автомат – ожесточались обе стороны постепенно, первое время контрактники работать приезжали с семьями. Шофер афганец наверняка был в сговоре, открыл моджахедам дверь. Те сходу прострелили нашего с автоматом, остальным объяснили: «Вы в плену. Будем менять вас на своих».  Вся наша армия была поднята на поиск. Оцепят очередное поселение, а там уже никого нет. И никто ничего не знает. Берут троих заложников, подымают на вертолёте. Одного сбрасывают, если не второй, то третий  наверняка покажет, куда перевезли. До марта месяца шли по следу. Наконец, точняк! Оцепили с земли и воздуха. Был бой. И что же? Освободили десять трупов, четырёх тяжело раненых, трое пропали без вести. А уж сколько местных перемолотили, так это никто не считал. Никого в живых не оставлять – такой был счёт.

 

                                                                  *     *     *

     Афганистан – это не государство как его понимаем мы. Был у них король. Платили ему небольшую дань за то, что разные дела между племенами по их же просьбе улаживал. И всё: на этом его власть кончалась. Как  жить, с кем дружить, а с кем враждовать – никто никому не указывал. Каждое племя существовало как ему вздумается. Граница была только с СССР, по Амударье. Вся заминированная, опутанная  проволокой с обеих сторон реки. Причём, и на своём берегу, и на афганском хозяйничали наши, афганцам и в голову не могло прийти минировать землю. Кочуя, на территорию Китая, Ирана, Пакистана они углублялись на сотни километров. Дым в глаза помешал нашим руководителям понять, что это не ГДР, не Венгрия, не Чехословакия, где советскую власть с помощью танков можно восстановить за неделю. Только в городах мы сумели устроить власть, подобную советской. Причём, даже в Кабуле, она была нашей лишь с семи утра и до пяти вечера. После этого мы в наших оккупантских заминированных заградах сидели не высовываясь. Да и то регулярно, два раза в месяц, на нас из соседних посёлков дружно летели гранаты, снаряды, мины, а утром всё неизвестно куда исчезало. Опасен был каждый афганец. В том числе и которых нашим партийцам вроде бы удалось перевоспитать. Расскажу только один случай.

     Система на строительстве элеватора была такая. Мы, русские инженеры, руководим. Ещё шестеро афганцев у нас как бы за бригадиров. Постоянных рабочих нет. За ними каждый день едут на базар бригадиры, читают там список: «Семь плотников!.. Двадцать бетонщиков!..» Наберут человек двести – все пацаны, взрослые за ту или другую сторону воюют – и до вечера они у нас очень даже хорошо работают. Как-то зимой в холодную погоду вдруг поднялся ураган, дети работать отказались. «Заболею – врачу надо платить 150 афганей, а вы платите 120. Не буду, пока ветер не утихнет». Поснимали с голов свои тюрбаны, распустили, накрылись как одеялами, прижались друг к другу и сидят, вечера ждут. Делать нечего: бетон они успели положить, замерзнуть может – полезли мы с товарищем  на верхотуру укрывать его войлоком. Ветер свистит, работаем как в последнем бою, и даже нравиться стало, что вот мы такие. Вдруг что-то новое – какие-то маленькие невероятно быстрые насекомые проносятся над нашими головами. «Пули!» Мы попадали, ползком к трапу, спускаемся в прорабскую, звоним в афганское КГБ, отвечающее за нашу безопасность. Так и так, с одной из вышек в нас стреляли. Реакция была мгновенной. На вышке дежурили трое. Один, не дожидаясь допроса, показал на товарищей: обкурились по случаю плохой погоды и заспорили, кто лучше стреляет. Один выбрал красную шапочку, другой белую, то есть каски наши. А под касками-то головы. Воздушный поток поднял пули. Если б тишина, то всё... Пострадали не мы: охранники, все трое, тут же под вышкой были расстреляны.

     А что там творили наши мальчики. Я регулярно читал листок трибунала. Работал он в полную силу. Ежедневно рядовые и офицеры попадались за торговлю наркотиками, спиртным, оружием, шпионаж, дуэли, изнасилование, мужеложество, драки с тяжкими последствиями по пьяному делу. От тоски, просто скуки делали всё, что только можно выдумать пьяной, да ещё и обкуренной головой. На опорах электролиний вдоль дорог всюду висели – обратите внимание! – просьбы только на русском языке не стрелять по фарфоровым изоляторам. Я сам, когда невыносимо сделается, пойду то с пушки выстрелю, то из пистолета или автомата по какому-нибудь столбу или камню на земле. Оружия, боеприпасов было сколько хочешь. Странно, смерть ходила рядом, а в свою не верил. И всё время ждал хорошегою. В год нам полагалось два месячных отпуска. Купить за доллары в Кабуле можно было что угодно. Домой приедешь с разными тряпками, американскими в основном – радости...

       А теперь езжу на «москвиче», вспоминаю Афганистан и ничего хорошего не жду. Всё до того ярко. В апреле 85-го пригласили нас на праздник Свободы – ну как наше 7 ноября. Речи, награждения, потом закуска-выпивка. А следующим утром на городских перекрестках аккуратненько так лежало по два активиста. Почему по два, не знаю. Одна знакомая учительница среди них была. Семьдесят человек на тридцати пяти перекрёстках. Они, даже «наши», всё у нас спрашивали: «Зачем вы сюда приехали? Что вам от нас надо?..» Они до сих пор этого не понимают. Мы тоже. Мы, например, строили элеватор, который весь урожай Афганистана мог заполнить лишь на четверть. Остальное, значит, должно было прийти из СССР. Зачем? «А для разработчиков богатейших недр, - полушепотом объясняли нам хитрые политвоспитатели. – В их горах закопана вся таблица Менделеева, а они же безграмотные, понятия не имеют, на чём сидят».

И не с кого спросить: а у нас что? На одной шестой суши таблицы Менделеева мало? Урал, Сибирь, Дальний Восток... Построить дороги, жильё, завести технику, народ, и разрабатывай хоть до скончания веков. И дешевле обойдётся, и главное без жертв... Они безграмотные, мы безмогзлые.

                                 

Записано со слов моего соседа Жени примерно в 89-м году. В 90-м русский Женя укатил с женой еврейкой в Израиль искать счастья. Я его  понимаю.

____________________________

© Афанасьев Олег Львович

 

Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum