|
|
|
Как и в прошлый раз, на наших свободных выборах коммунисты набрали около четверти голосов избирателей. Кто такие эти избиратели?
ЯВЬ До девяносто второго года самыми публичными местами были у нас очереди. Страдая в очереди, человек и заводился в конце концов в полном соответствии с поговоркой: "У кого что болит, тот про то и говорит". Теперь таким местом сделался общественный транспорт. Вхожу в вагон трамвая на своей предпоследней остановке "Благодатная", сажусь у окна и сразу же слышу отрывки из разговора двух ядреных бабок, сидящих впереди: "Коммунисты... Демократы... Сделали, так сделали... Чтоб этому Ельцину с Чубайсом сдохнуть и не воскреснуть..." Через несколько остановок в трамвае появляется юродивый и то же самое повторяет уже не тихим голосов – он визжит, брызжет слюной. Одна капля попадает мне в висок. С отвращением стираю её кистью руки. Проклятая чернь! Проклятые хохлы, состряпавшие дешевую машину "Таврия", ломающуюся на каждом шагу, из-за которой должен ездить со всяким сбродом... Юродивый, однако, едет не до конца. Все вздыхают, когда он, продолжая кричать громче прежнего, весь трясущийся, покидает вагон. И вдруг после некоторой тишины слышу над собой мягкие мужские голоса. - Вчера Зюганов опять выступал. - Не слышал. Ну и ... - Да то же самое: дайте нам власть, мы сумеем навести порядок. - И не говорит как... - Не говорит. Потому что не знает. - Или знает, но говорить об этом нельзя. - Это скорее всего. Не скрутили им башку, когда можно было. Воду мутить они теперь долго-долго будут. Я с благодарностью смотрю вверх – нашлись-таки нормальные люди! - и вижу двоих опрятных, годов по тридцати пяти, мужичков. Продолжая разговаривать, они направляются к выходу. И вдруг я перестаю понимать, потому что слышу: - Вот у меня дед был человек так человек. Настоящий коммунист! Он тебе глотку перегрызет, если что не так. Никого не жалел. Ни себя, ни сватьев, ни братьев... Они вышли, трамвай переехал мост над Темерничкой и железной дорогой, уперся в автомобильную пробку и только тогда я понял: "Да не был он человеком, дед твой! Лютый цепной пес - вот кем он был". Люди выходили из трамвая, чтобы до последней остановки идти пешком, я же продолжал сидеть, развивая свои догадки о дедушке недавнего попутчика. Конечно же, это какой-нибудь ограниченный, глубоко затаивший обиду на собственную обделенность человек. Мне однажды рассказывали о конном колхозном объездчике, который привязывал к деревьям и стегал кнутом пацанов только за то, что они в лесопосадках собирали переспелые жердёлы. Был этот ретивый даже не членом партии, а всего лишь активистом, не пропускавшим ни одного их собрания. Скольким все же уродам советская власть давала возможность издеваться над теми, кто лучше их!.. И вдруг в опустевшем трамвае заговорила сухонькая, вроде как застенчивая старушка: - А Иванченко обещает, что если мы за него проголосуем, опять всё будет. Она помолчала, и пока я поспешно размышлял, что же такое это "всё" будет, если теперь действительно всё есть, она раскрылась: - Магазины для ветеранов восстановят. И опять потребовалось время на осмысление. Ну, да! Совсем недавно в продовольственных магазинах хоть шары катай, а старая ветеранша, постояв в спецотделе в сравнительно небольшой очереди, может получить по госцене килограмм костей, пакетик сахара, пару банок тушеной говядины или килограмм сосисек. Еще к великим революционным праздникам бутылку шампанского. И сможет по выходе из магазина увидеть завистливые взгляды тех, кому не положено, – это ли ни триумф, из-за которого, черт побери, воевать конечно не стоило, а всё-таки... Часа через два возвращаюсь домой тем же маршрутом. Опять сел к окну, и вдруг кто-то придавил меня к нему так, что дышать стало трудно. Это был Васёк, Вася, Василий Николаевич Перов, работали когда-то вместе. - Эй, здорово! Тебя еще разнесло? Куда, казалось бы. Перестроечные корма тоже, значит, впрок? Никогда не разговаривал с ним всерьез. Он сразу же притворно скривился. - Какой там... - А что? - Обман кругом - Это всегда так и было - Но хоть пожаловаться я знал кому - Жаловаться, Вася, с твоей фигурой позорно - А я и не жаловался. И сейчас если б получал те сто тридцать два и цены были те же, кто ж против. Мы помолчали. - Раньше я вечером в кино или театр с женой ходил...– заговорил он миролюбиво, похоже, абсолютно веря своим словам. Здесь-то меня и прорвало. Я расхохотался. – Ты ходил в театр!.. Что ж ты брешешь? Твоя доза - стакан. К семи вечера ты еле на ногах держался, к восьми добирался домой и падал на пол или диван как мертвый. - Ну и что? Это мое дело. Я никогда никого по пьянке пальцем не тронул. Выпил - ложись и проспись. Я никому вреда не причинял. – Опять брешешь. Представляю, как ты храпел и вонял на всю вашу семидесятиквартирную хрущобу. – Да ну тебя! Вечно ты с какими-то фантазиями... – сначала он отодвинулся от меня, а потом и ушел куда-то в конец вагона. А мне тоже обидно стало. Фантазиями... Проще всего было бы признать себя дураком. Но что от этого изменится? Эх, если б действительно существовал бог и в конце концов ему надоел бред всех этих обиженных. БРЕД И приснилась мне тогда сумеречная, окруженная холмами поляна, толпа народа, которую слушает властный старик с каторжной физиономией. – Перестройка… Гласность… Дерьмократы… Брокеры… Диллеры… Киллеры… Триллеры… – доносится стон толпы. Послушав, старик командует: – Заткнуть хавальники! - и манит пальцем из толпы Ваську Перова. - Ты, Худой, подойди ближе. Кто таков? – Сын трудового народа, боженька. СТАРИК. Я - боженька? Ты себя ребеночком считаешь? ВАСЬКА. То-ва... Гос-по... Господин Бог! СТАРИК. Ладно. Кем был, сын народа? ВАСЬКА. Слесарем работал. Дурной был, норму в два раза, а когда прихватывал, то и в три раза перевыполнял. Пятнадцать лет пахал как проклятый. Ну а потом заболел, пить врачи запретили, поправился, внешность у меня хорошая оказалась, в завком взяли, в партию, помощником завсклада готовой продукции стал. СТАРИК. Что за продукция? ВАСЬКА. Дефицит! Электрические утюги, печки, чайники. Никакого тебе воровства не надо. Утюг стоит по госцене пятнадцать рублей, а к тебе приезжают и с великой радостью выкладывают тридцатку. Но я, боже, не жадный. С кем положено, всегда делился: в одиночку будешь жрать – подавишься. СТАРИК. Ясно. Чего же ты хочешь? ВАСьКА. Отмени, боже, все эти думы, мэров, президентов, губернаторов. Пусть будет снова хоть Брежнев, лишь бы по-прежнему. СТАРИК. Губа не дура. Еще раз хочешь пожить? А ведь это большой риск. Что если та балдежная жизнь кончится не перестройкой с демократами, а как-нибудь иначе? ВАСЬКА. А как иначе? Я ж не один, я как все... СТАРИК. Ладно. Отойди в сторону. Следующий придурок! СЛЕДУЮЩИЙ. Я не придурок. Я не как тот. Я тоже слесарь, но я с самого начала и до конца от верстака не отходил. Я хороший специалист по инструменту. СТАРИК. Что выпускала твоя фабрика? СЛЕДУЮЩИЙ (с гордостью). О, у нас большой всесоюзного значения завод. Корпуса под линеечку, светлые, чистые. СТАРИК. Бомбы какие-нибудь из водорода штамповали? СЛЕДУЮЩИЙ. Не совсем. Но тоже секретные штуки. СТАРИК. Чего хочешь? Чтоб всё по-прежнему, как при Брежневе? РАБОТЯГИ. Да. Тогда я был нужен. СТАРИК. Слышал, что я тому уроду говорил? Та ваша нужная жизнь по-другому может кончиться. РАБОТЯГА (очень злобно). Знаю. Ну и пусть! Тогда я был нужен, а теперь нет. СТАРИК. А твои дети? А внуки?.. Слякоть ты поганая. Жить тебе осталось два года, три месяца и шесть дней. И из-за этого ты готов белый свет погубить? Отойди в сторону и подумай... Следующий! Кто таков? ЕЩЕ СЛЕДУЮЩИЙ. Не важно это, кто есть кто. Я по сути. Чисто буржуазная ложь, будто кто-то хотел взорвать землю. Просто нам завидовали. Всё у нас лучше - автомобили, трактора, хлеб, масло. Атомную бомбу мы изобрели первые, но не хотели радиации, и если б они не начали, то и мы не начали. Мы же хитрые… СТАРИК. Что ты порешь? Здесь нельзя так разговаривать. Я обязан вам кое-что показать, чтобы привести в чувство… На колени, падлы! Знаете ли вы, что мозги я вам дал не для того, чтобы потом разбираться, каких подлостей с их помощью наделаете? После этих слов старика с каторжной физиономией и властными манерами, всё погружается в беспросветный мрак, слышны страшные взрывы, ужасные вопли, треск, скрежет и визг непонятно каких предметов, свистит ветер, полный могильной вони. Буря кончилась так же мгновенно, как началась. Посветлело. Толпа была превращена в беспорядочные груды неподвижных тел. - Всем подняться! – закричал старик. - Сильные, помогите слабым. И слушайте! Вы – мой грех. Шесть дней я трудился, создавая землю, и всё на ней. В субботу вечером дело было кончено, решил отметить, как-то незаметно для себя хватил лишнего, в воскресенье проснулся с шумом в голове и увидел перед собой голого урода на двух ногах, со слабыми зубами, без когтей. Батюшки, кто ж это такой? Все звери давно разбежались: кто травки пощипать, кто воды попить, кто сей же час размножаться начал. А урод стоит жалкий, нет в нем жизни. Тут дождь пошел, синеть ублюдок начал. "Бог я или не бог, думаю. Переделывать ничего нельзя. И уничтожать собственное дитя безбожно. Ладно, говорю, дам я и тебе оружие – разум"... Только что вы видели мою силу. Еще несколько минут – и ни одного из вас не осталось бы в живых. Поэтому не гневите напрасно. Ни рыбы, ни птицы, ни звери не просят о пище, не молят об уничтожении врагов и продлении жизней. Чем же вы лучше или хуже их. Ведь стоит лишь один раз исполнить ваши желания, как вы свихнетесь окончательно и только тем и будете заниматься, что молить о помощи. Прочь с глаз моих. И вновь сотворилась тьма, грохот, ужас. ЯВЬ На следующий день ехал в платном частном автобусе. Чего-то мне не хватало. После некоторой задумчивости понял: люди, которые едут в платных автобусах, как правило молчат. И в этих платных народу ездит много. Собственно, молодым всё равно частным или муниципальным транспортом пользоваться – цена одна. И молодые, когда едут без стариков, молчат. О чем, интересно, они думают? И вдруг слышу позади себя такой разговор: - А почему, ты думаешь, максимальная пенсия равнялась ста тридцати двум рэ? Потому что два рэ шло на уплату за свет и газ, а на остальное можно было жить. Всё было продумано, во! - Пожил бы Сталин еще лет двадцать. Совсем другая была бы жизнь. Не дали ему до конца дело Ленина довести. - Этт точно: не дали. Если б дали, жизнь была бы хорошая. - Да, жалко человека… БРЕД НАЯВУ Коммунисты, стабильно получающие самый большой процент народных голосов на выборах в Думу, готовили себе избирателей целых 70 лет. Но дело не только в этом: всех остальных подготовили они же. 18-го января 2000-го года блок "Единство", возникший перед выборами, можно сказать, из ничего, набравший равное с коммунистами количество голосов только потому, что было начато мочение чеченцев; про который все думали, что он правый – наконец открылся и оказался левым. Это был бред наяву, чудо, фантасмагория. Опять ошибочка и, как в том скверном анекдоте, вполне возможно придется в который раз "сымать станы". А впрочем, во всем виноваты химики, придумавшие такие лекарства, что жить теперь можно до полного превращения в мумию. Ведь совершенно ясно, что борьба ныне идет не между западниками и славянофилами, белыми и красными, коммунистами и их уцелевшими жертвами, а между старым и новым. И кому как не ученым знать, что в науке сплошь и рядом новые теории начинают действовать только тогда, когда самым натуральным образом умирают изобретатели теории старой. Не дай бог, придумают они ТАБЛЕТКИ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ! ....Это написалось примерно в двухтысячные. С тех пор прошло лет пятнадцать, целиком и полностью в правление Путина. Поговорить есть о чём. Самое-самое – из невзрачного, скромного, как-будто бы поначалу стесняющегося своей неожиданной роли фигура майора оккупационных войск в ГДР за эти годы выросла в единодержавного хозяина страны с огромной территорией, с немалыми народами. Фигура по самовольству равная Сталину. То, что было между этими двумя фигурами – неопределённость, поиски чего-то усреднённого в попытках примирить всех со всеми. То было болото, тягомотина, сами действующие фигуры усреднённые. ПЛАЧ ПО СТАЛИНУ В конце восьмидесятых из-за пустых полок в магазинах, из-за всё более усиливавшегося бардака в стране народ роптал, шофера стали клеить портреты Сталина на задние стёкла своих автомобилей. В девяностые, когда хлынул поток литературы, разоблачавшей преступления его правления, портреты, память о нём, казалось, исчезла навсегда. Но вот пришёл везунчик Путин. Долгое время ему в общем везло, преступности хватало, но никто практически до смерти замучен не был, говорить можно было почти обо всём. В пятилетие между 9-м и 14-м годами народ обзавёлся автомобилями, многие показались себе «белыми людьми». Но источник процветания нашего царства – нефть – упала в цене катастрофически, процветание бесчисленного хитромудрого жулья сдулось, и Путин смертельно обидел Украину, и более того, ввязался в ближневосточную свару, в которой разобраться невозможно. И снова в головах публики возродились мечты о Сталине, который «если б был жив, навёл порядок». А что такое Сталин? Как я его понимаю. Каким образом удалось Сталину замусорить огромную страну своими портретами, статуями, городами, колхозами-заводами, паровозами, танками, улицами его имени и прочая и прочая вплоть до детских садиков имени товарища Сталина. И почему такой всеобщий всенародный идиотизм случился? А потому что кремлёвский мечтатель Сталин неустанно дни и ночи напролёт трудился над созданием совершенно нового государства –претворением в действительную жизнь вымыслов мудрецов 19-го века – утопии социализма. Главное было – вырастить новые исполнительные кадры. Всё более-менее смышленое училось: ремесленные училища, рабфаки, всевозможные специализированные курсы. Строим и учимся, учимся, учимся!.. Ещё в шестидесятых Солженицын рассказал миру, как это происходило. Жизнь в скоропостижном социалистическом государстве поделилась на день и ночь. Утро с «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская страна»... и далее радость и скоропостижность через край. А ночью жуткий стук в дверь и аресты старых кадров, с помощью которых не всегда верно обучаются новые кадры. Многие жуткие годы ночное уничтожение старых классов, о которых рассказал нам Солженицын, – это было нечто побочное, лишь железной необходимостью. Настоящим его делом было создание нового класса, как теперь понятно, – среднего класса, класса гегемона. И нечто получилось. Над страной нависли новые управляющие учреждения –обкомы, горкомы, исполкомы, в любой деревне властвовал парторг – всюду на командных постах члены партии ВКПб, без членства в партии тебе выше бригадира в колхозе или на новостройках не подняться. Что это было? Вакансии, вакансии, миллионы вакансий! Кто был ничем, стал «человеком», «вышел в люди». Сталин выдвиженцев не баловал. Но и тем малым, что им доставалось, они были довольны, так как народ при Сталине жил впроголодь, а то и вовсе погибал от голода – Украина до сих пор это помнит. Поэтому только заветное членство в партии, только любовь к дающему товарищу Сталину. Ну а если Любовь, в Любви предательство недопустимо, доказать её можно только идеальной дисциплинированностью, выполняя решения вышестоящих партийных органов. Над страной с помощью новых следящих, карающих учреждений вместо любви повис всеобщий страх. Исчезали беззвучно старые кадры, но и новые формировались с немалыми потерями. Всего лишь за необдуманно сказанное слово легко было поплатиться свободой, жизнью. Всё то было порождено обстоятельствами эксперимента – строительства совершенно нового типа государства, лишь в далёком будущем счастливого. И, похоже, он верил, ЧТО ВСЁ ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ. Никому, ничему не верил, а в другую жизнь верил. Не зря, и очень хорошо, учился в духовной семинарии. Было в нём что-то от попика, и вовсе не православного – иезуитского. Да фактически стране было навязано жить по кахетизису иезуитов: жёсткая дисциплина, строгая централизация, беспрекословное повиновение младших по положению старшим, абсолютный авторитет главы — пожизненно избираемого генерала («чёрного папы») – ЧТО ЭТО?... Система морали, разработанная иезуитами, ими самими называлась «приспособительной» (accomodativa), так как давала широкую возможность в зависимости от обстоятельств произвольно толковать основные религиозно-нравственные требования. Для большей успешности их деятельности орден разрешает многим иезуитам вести светский образ жизни, сохраняя в тайне свою принадлежность к ордену. Широкие привилегии, данные папством иезуитам (освобождение от многих религиозных предписаний и запрещений, ответственность только перед орденским начальством и др.) способствовали созданию чрезвычайно гибкой и прочной организации. И как дважды два четыре выходит, что бесчеловечность, бесчеловечная логика сталинского правления была иезуитской, на русской почве, подготовленной самодержавием, царизмом проклятым, возросшая до чудовищной. И вот снова, во втором десятилетии нового столетия, в народе грёзы о Сталине, кое-где зафиксированы его бюсты, портреты. И как нынешний наш правитель, подведший страну к таким грёзам, смотрится мне? Когда-то в Риме жил-был император Нерон. Злодей был… Мать убил, родную сестру убил, жену беременную тоже, множество народу – от простого до высших сановников. Перед ним трепетали, но и… при нем процвели поэты, художники, архитекторы, актеры, имена которых сохранились до наших дней – Сенека, Петроний, Лукан и ещё многие, в том числе сам Нерон, вовсе не бездарь, в первые годы своего правления показавший себя очень даже разумным правителем. Всё тогда как-то сошлось вроде бы и к добру. Рим победил, укротил всех своих врагов. А хорошо известно: сделал дело – гуляй смело. Риму, владыке мира, пришло время оторваться. Окружённый многими замечательными представителями своего времени, Нерон, сам сочинявший стихи, поющий, исполняющий роли в театрах, гоняющий на колесницах, просто не мог отказаться от богемной жизни, к которой его побуждало талантливое, но склонное к земным радостям окружение. Блестящее знатное общество ждало от императора подарков. И он не скупился. Пиры, оргии до безумия. Знати пиры, народу хлеб, вино, бои гладиаторов. Если б в такой жизни можно было соблюсти меру. Но потихоньку стало выясняться, что он, великий император – не лучший, в основном, если по-нашему, графоман. И, невольник чести, стал потихоньку сходить с ума. В конце концов, будучи на вершине бреда, велел своим рабам подпалить со всех концов столицу, оказавшуюся легко сгораемой. От нового величайшего своего злодеяния император взбодрился, призвал архитекторов, инженеров и начал планировать уже несгораемый город, строить здания только из камня. И многое сохранилось до наших дней, нынешний Рим полон туристов во все времена года. Примерно также вошёл в историю Людовик ХIV. Для разобщённой Франции он создал Версаль, где всякий знатный, высоко образованный и думающий, эстетически развитый, мог себя показать, быть услышанным королём, быть приближенным к делам страны. Быть бесчестным при нём было смерти подобно. Ум, честь были призваны служить Франции. При короле-Солнце были лучшие министры, имевшие ответы на запросы того времени. Париж при нём, как во времена Рима, сделался высококультурным центром мира, туристами в наши дни он переполнен. И достаточно, так как Семнадцатый век – это уже фактически начало нового, нашего времени и сохранилось множество свидетельств о жизни и времени короля Солнца. И читать о нём ужасно интересно. И ещё там, в прошлом, множество примеров, как то ли наследуя, то ли делая карьеру, выдающиеся личности, получая над народами великую власть, пользовались ею либо к Славе, либо к Проклятью. И теперь о нашем Самодержце, Хозяине земли русской. Почему не тянет он ни на Злодея, вроде Нерона, ни на Солнце, подобно Людовику 14-му, будучи без всяких шуток действительным Хозяином земли русской, опустившем своими авантюрами страну ниже некуда и продолжающему упорно утверждать, что всё-таки мы по-прежнему большие и великие. Красиво, чётко. Но слушать это стыдно. Сталин неслучайно выбрал себе пугающий псевдоним. Он ковал свой средний класс на века. Счастье бывших выдвиженцев и их народившихся детей пошатнулось в девяностые годы. Они было растерялись и частично рассеялись. Но никуда не делись. Надо было с хрущёвско-брежневско-ельцинской неопределённостью кончать. Перестройка провалилась. Капитализма, саморегулирующейся системы не случилось. Госплан с его пятилетками между тем рухнул. Получившие свободу действий директора всевозможных предприятий, председатели колхозов-совхозов в подавляющем большинстве оказались корыстными, тянули одеяло на себя – героизмом сделалось умение урвать как можно больше от образовавшегося бардака. Превратившийся за годы перестройки в развалину Ельцин выбрал в наследники молодого и энергичного Путина, показавшегося ему перспективным, – страна ведь готова была развалиться, кто-то должен был всех сплотить. Прежде всего надо было укрепить собственную власть. Старые, сталинского воспитания кадры не скрывали желания быть под сильной рукой. И Путин это понял, дан был сигнал: ребята, всё будет наше, поддержите меня, а я вас не обижу. И случился эффект магнита. Если бросить на бильярдный стол стальные шарики, они рассыпятся во все стороны. Но если на стол в любом месте положить магнит, шарики мгновенно прибегут к нему. Накануне первых путинских президентских выборов в трехмесячный срок была создана новая, жаждущая иметь своего президента партия – новый, подобно ВКПб, правящий орден под названием «Единая Россия». И далее не стоит напоминать о том, как пошло далее. Разница между Нероном и нашим правителем в том, что у того было страстью искусство, у нового воссиявшего солнца – Европейство. Объединение олигархов и чиновников вокруг себя ему далось с помощью погружения в Европу. За свои халтурные огромные деньги внезапным богачам позволено было покупать в Европе и мире острова, дворцы, яхты, землю и прочее для блаженства. Халявщики получили от либерала право блаженствовать как хочется, а он за это из их рук Власть единодержавную. Но… Плачевно закончилось путешествие Оси Бендера с целью отъёма денег у великого комбинатора Корейко. Помните, Остап превратил свой выстраданный миллион в драгоценности, оставалось перейти через румынскую границу, какой-нибудь малостью подкупив тамошних пограничников – а дальше... Рио–де–Жанейро, мулаты в белых штанах! Не тут–то было, даже дикие румыны знали себе цену. «Бранзулетка!» – вскричал нижний пограничный чин. Сын турецкоподданого сражался храбро, но силы были не равны. И стоит он в нашей памяти ободранный, оборванный, с орденом «Золотого руна» в ладонях, с криком: «Сигураница проклятая!» Примерно то же ждёт богатства, вывезенные из России в лихие девяностые и последовавшие за ними путинские. И само это правление хороших слов не заслуживает. ____________________ © Афанасьев Олег Львович |
|