Двадцать шестая – и первая, составителем которой явился не сам поэт. Ценители русской поэзии, для которых дорого и важно каждое новое издание произведений Юрия Кузнецова, отметят: теперь у нас есть 24 прижизненных и 2 посмертных его книги. В этой, новой, представлены проза и стихи, пуб-ликовавшиеся в разных сборниках, начиная с первого – «Гроза», выпущенного Краснодарским краевым книгоиздательством в 1966 г. Её заглавие – «Прозрение во тьме» – дано по одному из стихотворений, которые поэт написал в 2003 году, незадолго перед смертью.

Книга основательна по объему (более 600 страниц) и замечательна своим жанровым диапазоном: под одной обложкой – проза, поэмы и лирика. Поскольку включены ранние варианты многих стихотворений, этапы творческого роста Ю.П. Кузнецова документируются более точно, чем в сборнике, который издательство «СовА» выпустило его в 2006г. под названием «Крестный ход». В откликах на эту книгу 2006 года отмечалось, что издателям не следовало нарушать волю поэта, который сам дал своей книге-завещанию другое имя: «Крестный путь». Такое наименование давало точный ориентир на стержень персонального мифа: отражало итог, целостный взгляд на пройденное и продуманное. В сборник «Крестный путь» многие ранние вещи Кузнецова вошли в своих более поздних редакциях. Дело в том, что уже с 1970-х годов – как зрелый поэт, педагог, славившийся среди студентов Лите-ратурного института им. Горького нелицеприятным подходом к творчеству, – Юрий Кузнецов не делал различия между своими юношескими опытами и опытами своих учеников. Он строго, целенаправленно правил собственные юношеские стихотворения.

В связи с этим, например, возникли строки: «Сойду на дальнем полустанке, / А мать-старуха, верно, ждет. / И мое платье по гражданке / Три долгих года бережет…» – один из вариантов лирической зарисовки из сборника «Гроза». В этой поздней редакции детали автопортрета не прочитываются так же явственно, как в ранней. Зато заметнее мерцание тихих звезд (будто бы не литературного) небосклона: печаль, настоянная на думающей тишине, звучит издали, как эхо глубокого колодца. А ранний эскиз хранил родные зазубринки образа и звука – шероховатые, как побелка старой дедовской мазанки. «Вернусь на родину – суровый, / В свой дом, где мать сидит, и ждёт…» В нём и мать изображена такой, как была, когда выщербленное кольцо калитки ещё казалось мальчику тяжёлым, он боялся глиняного холода стены, пробирающегося сквозь сырое одеяло, и чувствовал: холод отступает, если рядом – рука матери, поющей колыбельную песню.
Любительское фото отличается от снимков цифровой видеокамеры. Забудем коричневато- или серовато-блеклые, с поломанными и затертыми краями давнишние оттиски изображений жизни, – не поймём историю поэтического самосознания человека, палитру жизни народа. В этом цена фото-графических карточек сорокалетней давности. Альбом с подлинными, без ретуши, снимками – так можно охарактеризовать основной принцип составления книги «Прозрение во тьме». Она представляется нам существенным взносом в разработку творческого портрета Юрия Кузнецова.

Придет время, и учёные более подробно и профессионально обобщат все доступные им варианты его художественных и публицистических тек-стов. Это составит академическое собрание сочинений. Составители книги «Прозрение во тьме» самодеятельно подтолкнули вперёд процесс его создания. И, думается, поступили очень правильно.
Научное освоение творческого наследия поэта уже началось: проходят ежегодные конференции в ИМЛИ. И Краснодар не отстал от Москвы в организации мероприятий по пропаганде его творческого наследия. За Первыми Кузнецовскими чтениями (осень 2006 г.) в 2008 г. последуют Вторые. Из вышедшего в Москве (февраль 2007 г.) сборника I научно-практической конференции Института мировой литературы «Он стоял перед самым отве-том…» [1] в заключительную часть сборника «Прозрение во тьме» взята статья С.А. Небольсина «Юрий Кузнецов – мыслитель». В этой статье, преисполненной щемящего чувства, сказано о том, что Кузнецова-поэта родил и воспитал драматический опыт войны, с которой не вернулся его отец; сказано, что «серебристая трещина мысли» в сознании могучей творческой личности – «знак невидимо-тонкого разлома и какой-то целебный припой, залечивающий надтреснутое»(2).
Да, на Юрии Кузнецове сказалось отцовское наследственное право называться воином, защитником страны. Когда разбросанные по двум десяткам прижизненных сборников произведения встали в единый строй, это особенно бросилось в глаза: военная косточка»! В новой книге на виду и поиск художником самого себя – шаг за шагом, и весь его упорный характер, и тяжелейший марш-бросок, о которых на Великой Отечественной говорили: «Нужна одна победа, мы за ценой не постоим».

Напрасно пенять на трудности: самосознание великого человека не вылупляется, как цыплёнок из яйца; оно вызревает в драматичных коллизиях времени. За иллюзии и прозрения заплачено сединой на висках, рубцами на сердце. Хронологически временной промежуток от «Грозы» до «Прозрения во тьме» это путь длиной в сорок один год. И хотя выход этой книги не приурочен к «круглой дате», симметрия возникла: двадцатое столетие разрубле-но надвое великой бедой 1941 года. Этот шрам на сердце народном для Юрия Кузнецова был эпицентром миропонимания:

Со страны начинаюсь,
С войны начинаюсь…
Отец мой окончен войною.
В чистом поле его,
Прорастая, распяло жнивьё.
Я завернут в портянку.
Россия стоит надо мною.
Как круги под глазами,
Траншеи на бледном лице у неё.

Эти ставшие знаменитыми строки – из стихотворения «Слёзы России», давшего название разделу, в котором читатель найдёт корпус лирики Кузнецова до 1966 г. Второй раздел – стихи 1967–2003 гг. – назван «Простота милосердия», как баллада 1984 г. Из неопубликованного в книге даны 4 пока что не знакомые читателям стихотворения. Интереснейшие разделы книги составляют 7 поэм и 5 прозаических повестей мастера. Это поэзия, глубоко коренная по сыновству (связь с Матерью сырой землёй её же и скрепляет) и высокая по духу.
Если гений – это способность передать истину так, что далее уже требуется не говорить, а ответить прямым, преисполненным простоты милосердия делом, то Кузнецов абсолютно гениален. Его персональный миф упрочивает единство исконных начал жизни: «Мужчину гроза раскрывает, / А женщину – тишь или гладь. / В мужчине ребёнок играет, / А в женщине – вечная мать» [2, с. 387]. Не «герой или странник», а «тот, кто владеет гро-зой», – избранник Вечной Матери, преклонение перед которой в поэзии Кузнецова так же всеобъемлюще, как и пиетет к образу «Величавой Вечной Жены» в поэзии Блока. При таком объёме миросозерцания истинно целое и стремящееся в высоту, а не раздробленное и оседающее на дно. Такова, на наш взгляд, бездонность кузнецовского мироощущения, в котором сердце – эпицентр не «взрыва», а всепобеждающего пульса жизни.
Гении кузнецовского типа индуцируют энергию, по радиусам-векторам которой всё, что мы наблюдаем снаружи (действительность), удерживается на поверхности шара силой центростремительного притяжения, похожей на действие гравитации. Обратим внимание на ключевое слово статьи Ю. Куз-нецова «О державности поэтического мышления», служащей прологом к сборнику «Прозрение во тьме». Статья написана в 1981 г., на серединном этапе пути поэта. Через 10 лет распад страны вызвал кризис, преодолеть который Юрию Кузнецову (как когда-то Блаженному Августину) помогла идея нерушимости Града не земного (государства), а Небесного (православной ве-ры). Это нельзя отрицать, если видишь стержень органичной тысячелетней жизни народа, а не круговерть непродуманных новшеств на потребу дня.

Циклы народного самосознания не расходятся, как круги от камня, канувшего в воду. И стержнем (пружиной духовных подвижек из прошлого в будущее) являются не утопические надежды на прогресс (линию «ниоткуда в никуда»), а звенья в цепи поколений, обвитой вкруг Древа Живой Речи. По этой цепи (ещё Пушкин говорил) пойдешь направо – песнь заводишь, налево – сказку говоришь… Лишь бы не повалили Древо чревоточины, не опустошили дупла, которые грызут-точат ствол изнутри (добавил в стихотворении «Дуб» Кузнецов). Таков итог впечатлений, полученных из первой, которая собрана уже не самим поэтом, книги произведений Юрия Кузнецова. Она получилась не менее убедительной, чем «Крестный путь». Заметим: слово «убеждение» этимологически родственно словам «было», «будет». Язык подсказывает нам: с каждым человеком будет то, в чём он убеждён.
Судите сами по богатейшей     россыпи стихотворений Кузнецова, которые не примелькались в критике, но так же глубоки по своему притчевому и символическому смыслу, как самые известные его вещи.

Поэзия есть свет, а мы пестры…
В день Пушкина я вижу ясно землю,
В ночь Лермонтова – звёздные миры.
Как жизнь одну, три времени приемлю.
Я знаю, где-то в сумерках святых
Горит моё разбитое оконце,
Где просияет мой последний стих,
И вместо точки я поставлю солнце.

О притчевом смысле поэм Юрия Кузнецова следует говорить не в коротенькой рецензии. Отдельной большой темой должна стать и проза – достойная часть эпики этого рапсода, удивительно владевшего палитрой чувств всеведущей души. Как аромат майских трав, в повествовании разлит светлый юмор, и одновременно (в том и заключается чудо!) перехватывает дух от морозно ясной трагедии бытия! Могуществен стиль художника, верного сына родной земли, ее заступника и пророка.
Новое издание произведений Кузнецова отчасти снимет остроту парадоксальной ситуации, при которой знакомству с масштабнейшм отечествен-ным поэтом II половины XX века мешало отсутствие его книг в магазинах и библиотеках.
Хорошо, что у новой книги более солидное полиграфическое исполнение, ведь произведения Юрия Кузнецова на полках не залёживаются. А долго ль растрепать по листику, например, ту книжечку в клеевом переплёте, кото-рой открылась в 1990 г. Библиотека избранных стихотворений («Бис») – се-рийное издание шедевров современной лирики? Через пару лет ни в одной районной или городской библиотеке было не достать изящный серо-розовый томик, на обложке которого дважды повторённое восклицание «Бис!» как бы летит навстречу снимку Юрия Поликарповича. Поэт у микрофона, во время встречи с читателями.

Одна из городских библиотек Краснодара носит имя Юрия Поликарповича Кузнецова. Весной нынешнего года в ней была презентация книги «Прозрение во тьме». Три маленьких поэмы Кузнецова – «Сказание о Сер-гии Радонежском», «Сказка гвоздя», «Цветы» – прозвучали 21 апреля 2008 г. в исполнении участников «Лаборатории живой речи», творческого объединения студентов разных факультетов КГУКИ, которые выступают перед сокурсниками, перед школьниками и читателями библиотек города и края с поэтическими композициями по стихам русских классиков. Лирика и поэмы Юрия Поликарповича Кузнецова особенно любимы. Они были темой шести подобных мероприятий в 2007–2008 гг. На последнем – приуроченном к еже-годной студенческой конференции, исполнители (первокурсники юридического факультета и студенты II курса факультета хореографии) получили в награду экземпляры книги «Прозрение во тьме», а запись их выступления отправлена жене и дочерям поэта. Все ветви истинно-народной поддержки мифа русской национальной культуры растут, взаимно дополняя друг друга. Для новых поколений краснодарцев, с любовью и деятельным сочувствием вникающих в художественный мир Юрия Кузнецова, его раздумья о Кубани – не абстрактная отсылка к «малой Родине» и образ Большой Родины – великий урок гармонии всего по-настоящему доброго, что сделал человек в своей земной жизни.

Литература:

1. Юрий Кузнецов – поэт и мыслитель: Материалы науч.-практич. конф., 14–15 февр. 2007 г.– М., 2007.– Ч.1.– С.109–113.
2. Кузнецов, Ю. Прозрение во тьме: стихи и проза.– Краснодар, 2007.– С. 587.
__________________________
© Третьякова Елена Юрьевна