 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
В своё время не сыскать было в Ставропольском уезде Самарской губернии людей, которые не чтили бы выдающихся врачей Евграфа Осипова и Ивана Хлебникова. И есть еще в нынешнем Ставропольском районе и городе Тольятти старожилы, которые помнят Романа Левицкого – доктора от Бога, легендарного продолжателя традиций отечественной земской медицины. Вроде совсем недавно отметили 100-летие со дня рождения Романа Макаровича, и вот уже на днях 85 лет его младшему сыну. Колонисты и реалисты Биографический очерк о старшем Левицком, подготовленный в 1999 году к его юбилею и переданный сыном городскому музейному комплексу «Наследие», занял бы в пересчете на газетные полосы от силы полстраницы. Но какая богатая, наполненная событиями и смыслом жизнь вместилось в этот скромный текст! Роман Макарович родился под занавес позапрошлого века, в самой что ни на есть «национальной окраине» – забытой Богом Курляндии, в семье школьного учителя. Старший из троих сыновей в семье просвещенных колонистов, владеющих четырьмя языками. После окончания местной начальной школы – реальное училище в Даугавпилсе (в то время Двинске). В 1915 году, спасаясь от немецкой оккупации Латвии, семья перебралась в Самару и поселилась рядом с железнодорожным вокзалом. Бедствовали, поэтому студенту-реалисту пришлось подрабатывать учителем математики. В красноармейцы пошел добровольцем, воевал под командованием легендарного Фрунзе. А в мае 1921-го его откомандировали на учебу: выбрал медицинский факультет Самарского университета. «Далее, – читаем в хронике, – 5 лет учебы; женитьба на однокурснице, ее смерть от туберкулеза в голодный год; поездка в Сибирь для обмена (ради спасения семьи) домашних вещей на хлеб; заболевание тифом в дороге. По возвращении вновь учеба, борьба студенчества за сохранение университета, который власти бросили из-за отсутствия средств; кружечный сбор средств на содержание профессуры; организация студенческой столовой для поддержки самых неимущих учащихся и преподавателей; поездки в Казань для приглашения преподавателей Казанского университета для чтения лекций в Самаре по дисциплинам на вакантных местах на кафедрах, где преподаватели либо умерли от голода, либо разъехались, чтобы не умереть...» Потом была практика в Самаре и области, первый опыт руководящей работы. Женитьба на Александре Губановой, выпускнице Самарского акушерского техникума. В 1929-м родился у них первенец, Май. А в 1932-м Левицкого призвали в кадры РККА, направив в Оренбургский военный госпиталь. А через год, когда пришла пора укреплять дальневосточные рубежи от возможных притязаний японцев, началась новая эпопея. Врач отдельного строительного батальона в Ворошилове (бывший Никольск-Уссурийский). Помощник начальника санитарной службы Приморской группы войск. Начальник только что построенного госпиталя в городе Манзовке. Последнее назначение пришлось на июнь 1937-го... Леонид Романович помнит все эти бесконечные переезды по городам и весям, гарнизонам и госпиталям, пока сокурсники врача Левицкого делали карьеру в столицах. И жизнь рядом с линией фронта – на Дальнем Востоке в пору боев с японцами на Хасане и Халхин-Голе. И, конечно, арест отца. В июле 1938-го случилась беда: за Романом Макаровичем приехал «черный ворон». За арестом последовал приказ об увольнении из армии и о снятии с работы. Левицкого исключили из партии. На далеком, чужом Дальнем Востоке, без средств к существованию, семье оставаться было бессмысленно. Единственным местом, где их ждали, оставалась Самара, и мать приняла решение перебраться туда. Чтобы не быть уличенными в явном сочувствии и материальной поддержке «семьи врага народа», коллеги отца тихо купили все, что «обременяло» Левицких, до последней табуретки – так, чтобы хватило денег и на дорогу, и на обустройство... Четыре месяца от отца не была ни слуху, ни духу. Но на ноябрьские, когда по раннему снегу дети обновляли купленные мамой санки, в воротах дома на Чапаевской, 112 появился высокий, до безобразия худой мужчина в кавалерийской шинели по щиколотку, без петлиц и портупеи. После того как удалось вырваться из лап НКВД, у известного к тому времени хирурга Левицкого был выбор: остаться работать в одной из самарских клиник, перебраться в Ульяновск или возглавить ставропольскую больницу. Взвесив все «за» и «против», выбрал последнее. «Наш дом – Ставропольская больница» И уехали: подальше от начальства, которое не сможет лишний раз достать – всё-таки больше суток на санях зимой и день на пароходе летом. – Моя жизнь в Ставрополе-на-Волге началась 28 декабря 1938 года, – рассказывает Леонид Левицкий. – Жили мы на территории Ставропольской больницы. Наш полутораэтажный дом – теперь одно из строений нынешнего Свято-Воскресенского мужского монастыря. Он был полутораэтажным. В кирпичном цоколе жили врачи больницы, на первом этаже – наша семья. «Больница, в которой начали работать супруги Левицкие, – пишет Леонид Романович в своем очерке об отце, – хотя порядком и обветшала с того времени, когда в начале века была построена на земские деньги, – представляла из себя хорошо продуманный автономный лечебный комплекс. В его состав входила поликлиника (амбулатория); главный корпус в составе хирургического и терапевтического отделений с операционным блоком; инфекционный и родильный корпуса; отдельное здание для развертывания коек при эпидемиях; морг, кухня, большой ледник для хранения продуктов питания, жилой дом главного врача. Основной персонал жил при больнице в цокольных этажах лечебных корпусов. Больница имела свои электрическую и водонасосную станции, конный двор, прачечную, столярную мастерскую, имелась телефонная связь с городом». Пожалуй, телефон – единственное, что привязывало больницу к «допотопному» Ставрополю. Во всем остальном это был независимый кусочек жизни. Здоровый, автономный организм, целенаправленно работающий на оздоровление окрестного населения. Больше жизни Как проектировщика, Леонида Романовича по сей день восхищает, насколько тщательно, до последней мелочи, отцом было продумано всё. Но Левицкий пришёл, чтобы вдохнуть в этот организм ещё больше жизни. Взялся за ремонт, отладку снабжения больницы. И оперировал, оперировал. И днем, и ночью, работая на износ. Это позже, уже после войны, на подмогу ему пришли другие хирурги, в том числе начинающий Владимир Бенкин. А тогда он был единственным на всю округу. «К началу 1941 года появились первые ощутимые результаты усилий главного врача: вместо шести коек для рожениц был развернут хоть и небольшой, но самостоятельный роддом на 15 коек; возобновил свою работу физиотерапевтический кабинет; переоснащена лаборатория, что позволило быстро и качественно диагностировать заболевания; укомплектован необходимыми материалами и стабильно заработал рентгеновский кабинет… С 1941 года больница, стараниями главного врача, получила статус межрайонной… Ожидалось открытие станции переливания крови и детского отделения…» Уже повзрослевший сын хорошо помнит отца в то время: – Человек был энергичный, резкий, иногда несдержанный. Но он знал, за что воевал, поэтому всегда шел с открытым забралом. Вечно всего не хватало, отец скандалил, прессу привлекал, выходил на райком партии, скандалил в райисполкоме. И как правило, добивался того, что хотел. Да и жизнь тогда была другая, конечно: как бы худо-бедно ни жилось, но снабжение больных местные власти старались обеспечить… А дальше – война. Левицкий успел поучаствовать и в финской кампании: штопал бесконечную вереницу обмороженных и израненных на кровопролитной линии Маннергейма. А в феврале 1941-го его направили институт имени Склифосовского: осваивать новейшие методы полостных операций, оперирование травм внутренних органов. Известие о нападении гитлеровцев встретил, выйдя из залов Третьяковки. И снова мобилизация. Левицкий – полевой хирург в отступающих войсках. – Кроме отца в действующую армию ушли все мужчины медперсонала и хозчасти Ставропольской районной больницы. Осталось лишь несколько мужчин, не подлежавших призыву, в том числе конюх Фёдор Иванович Кузин, родом из села Ташёлка. Кроме коней в больнице была грузовая автомашина-полуторка, её тоже мобилизовали вместе с водителем. Война не за горами В октябре под Харьковом Романа Макаровича тяжело ранили – перелом позвоночника. Демобилизованный после лечения в госпитале, в феврале 1942-го в корсете вернулся в Ставрополь. Уже через месяц больница снова была на нём. Больница военного времени… – В Ставрополе и окрестных сёлах жили в большинстве своем нелегко. В стране действовала карточная система. Нам в части питания приходилось все же легче: в отличие от большинства других семей, наш отец вернулся. Больничным работникам выделялась земля для личных огородов и для организации питания больных, покосы, – вспоминает Леонид Романович. В 1942 году, в разгар Сталинградской битвы, гитлеровцы стали долетать до Саратова и Куйбышева. – В августе 1942 года мы с отцом плыли в областную столицу, и в друг со стороны Жигулёвских гор на пароход буквально свалилась четвёрка пикирующих бомбардировщиков. Бомбы посыпались в реку, подняв фонтаны воды. Вероятно, немецкие самолёты летели на Безымянку – бомбить эвакуированные с западных областей авиационные заводы, но их атаковали наши истребители, и чтобы легче было удрать, они «разгрузились» над Волгой… Как вспоминают многие ставропольчане (а их свидетельства, в том числе очерк о Левицких, войдут в книгу о жизни наших земляков в годы Великой Отечественной войны, которая практически готова к печати и ждёт спонсора [1]), в войну Ставрополь стал убежищем для тех, кому удалось спастись от её ужасов. В том числе, ленинградские блокадники. – Это были бледные, измождённые ребятишки, тихие и малоподвижные, ушедшие в себя существа. Ставропольчанки выхаживали их, заботясь искренне и по-доброму, – как о своих детях, которых тоже совсем не баловала жизнь. И всё же говорили, что много ленинградских, несмотря на уход, не перенесли тягот блокадной голодовки и дорог и упокоились на городском кладбище… В 1943 году в одном из детских домов Ставрополя разместили детей из оккупированной немцами Польши, а после войны их сменили малолетние узники нацистских концлагерей. Дети войны выживали, росли и учились вместе. От слова «боль»... - Больница – от слова «боль», вы знаете. Это приют для тех, кому не повезло. Леонид Романович сказал эти слова по другому поводу. Но я бы добавил: «земская» больница в волжском Ставрополе стала спасительным приютом не только для больных физически – но и для людей абсолютно здоровых по духу. Таких, как сам Левицкий. Или заведующий терапевтическим отделением и врач-рентгенолог Константин Рафаилович Седов [2], с которым они дружили. Седов – тоже «опальный», тоже приехал в Ставрополь подальше от глаз. После войны он служил на радиостанции РВ-16 под Самарой, отстроенной для связи с миром эвакуированного из Москвы сталинского правительства – и пришел к выводу, что мощные частоты пагубны для здоровья обслуживающего персонала: люди нуждаются в особых условиях. Ему повезло больше – обошлось без ареста... Они дружили семьями. Когда выдавалась минутка, Левицкий с удовольствием играл с Седовым в карты – он был «жестокий преферансист». Или в шахматы. Жизнелюб, увлекающийся человек (сын вспоминает о его увлечении астрономией, пчелами, хранит коллекцию собранных отцом грампластинок и библиотеку), человек незаурядный, щедрой души, обладавший колоссальной центростремительной энергией, – Левицкий притягивал людей, хотя и не пускал никого в душу. Но им было интересно общаться. Они были одной крови и делали одно дело... Жаль, что я не могу перечислить всех, кто помогал Роману Макаровичу на разных этапах становления нашей городской медицины: многие из них, как и он сам, уже умерли. Жаль, что не могу назвать всех его учеников. Многие из них, как и сам Левицкий, достойны статьи, а то и книги. Или хотя бы небольшой экспозиции в музее, который собирается создать известная в городе врач, бывшая заведующая Горздравотделом Любовь Ивановна Слесаренко. Приехав в Ставрополь летом 1950-го, она, выпускница института в Архангельске, пришла в ужас: от страшной жары и непроходимых песков, от разительного контраста с подтянутым портовым городом. Оазисом стала для нее больница. И Левицкий – «очень красивый, в какой-то мере загадочный мужчина», человек очень сложный, с непредсказуемым характером, но редкий хозяин и организатор здравоохранения. И хирург от Бога: оперироваться к нему приезжали даже из Куйбышева. - Что меня удивило – там были организованы абсолютно все службы: прекрасный рентгенкабинет, клиническая лаборатория, зубной кабинет и зубопротезная лаборатория, туберкулезный, кожвенпункт, женская консультация, аптека. Все службы умещались в этой маленькой больничке, единственной на город. А еще меня поразило, насколько был подобран персонал – в этой больнице учиться можно было у всех, от главврача до санитарки... Это потом уже потихонечку от нас стали отмежевываться: построили противотуберкулезный и кожвендиспансер, родильный дом и все остальное. Но именно наша больница была родоначальницей всего здравоохранения города Тольятти. И база эта была заложена Левицким... Конечно, здесь не один он, много сделал Седов, другие врачи, но Левицкий – это основа основ. Знаете, он как-то умел видеть завтра... Любовь Ивановна никогда не расспрашивала Левицкого о прошлом – побаивалась: «я тогда была нуль без палочки». Она не раз убеждалась, насколько высок и непререкаем был авторитет Романа Макаровича. И не только среди коллег, учеников и пациентов, но и среди тех, кто властвовал. Его, не состоящего в рядах партии тогдашней власти, радушно встречали в кабинетах, куда не смела ступить нога беспартийного. Ему не отказывали – не за себя ходил. За себя – никогда. Слесаренко вспоминает, как незадолго до смерти он, уже тяжело больной, узнав о присвоении звания заслуженного врача (она, тогда уже завгорздравотделом, сама хлопотала об этом) – беззлобно усмехнулся: «Дали белке орехи, когда у нее уже зубы выпали»... Говорят, Левицкий сам не захотел вернуть партбилет. И объяснил это просто: «Зачем мне партия? Власть мне не нужна, а ремесло у меня есть»... P.S. К сожалению, родной дом для семей врачей на территории Ставропольской больницы (в нынешнем Портпосёлке), построенной в 1902 году, уже не существует в первозданном виде. С созданием мужского монастыря комплекс бывшей земской больницы исчез из Списка памятников истории и культуры федерального и регионального значения, расположенных на территории Самарской области. А в 2017 году старинные здания были снесены – на их месте возведён новострой «под старину». Примечания:
________________________________ © Мельник Сергей Георгиевич - текст и фото
|
       
|
