Мы – чета  литераторов, давно живем на свете и накропали немало всевозможных  текстов – критических, театроведческих, прозы, переводов.  А помимо этих  основательных трудов  повадилась сочинять стишки.  Просто так, то улыбки ради, то злости и тоске наперекор.  Великий (нам не в пример) прозаик  Л.Н.Толстой полагал, что занятие это  малопочтенное – все равно что идти за плугом приплясывая. А  каково весь свой век  за плугом тащиться? И что, даже приплясывать не моги? Эти маленькие филологические шалости много лет  скрашивали  нам жизнь, грешным делом, не легкую. Никто и в мыслях не имел их публиковать. Вирши, прозванные в дружеском обиходе гунделками, множились бесконтрольно и бесцельно. Оглядываясь на их хаотическую груду,  мы со временем стали понимать, что нам  эта  глуповатая игра помогла.  И знаете, всерьез. Мы подумали: вдруг  еще кому-то поможет?

 Иллюстрации Саши Луняковой

 *

 

Встретились Он и Она. Каждый гулял сам по себе, украдкой почесывая шрамы предыдущих разводов. 

«Смешная. Не заманить ли?» – подумал Он.

«Смешной. Заманивает!» – смекнула Она.

Почему бы и нет?

Сложности проклюнулись дружно, как поганки после дождичка. Но разбежаться сразу казалось жалко.

 «Все равно это долго не протянется», – обольщались оба. Их непригодность к семейному быту была слишком очевидна.

Он прозвал ее Трагическим (или Демоническим) Кроликом. Она прозвала его Бородавочником.

«А я кто?» – заинтересовалась ее мама.

«Дракоша!» – определил он.

 Дракоша стала жить с ними.

 Шли годы. Сменялись эпохи отечественной истории, а также поколения приблудных кошек и собак. Он и Она ничего не умели, кроме как умничать на бумаге, так что питалось все это на скудные гонорары.

Статьи. Рецензии. Проза. Переводы. При любой погоде. В городе и на даче. Без роздыху. Он не роптал, 4 мужественно декларируя, что в жизни главное – дело. 

Она женственно в том сомневалась.

Необходимость выпустить пар возникала снова и снова. Муж, кроме страсти к тихим играм, кустарно замаскированной под трудолюбие, отличался рядом других обременительных причуд. Ни в какую не хотел ни засыпать вечером, ни просыпаться утром. Заведомая тщетность причесывания и умывания, не говоря уж о подстригании бороды, оскорбляла в нем мыслителя. О скучных домашних обязанностях он забывал невинно, но регулярно. Вообще туго выходил на контакт с реальностью, если последняя не сулила чего-либо занимательного. Питая предубеждение к рыданиям, воплям и смертоубийству и на дух не вынося назидательных сеансов горького молчания, жена вместо всего этого принялась сочинять нечто, в подражанье маститому Винни Пуху прозванное гунделками.

Запахло игрой. Противник оживился и, будучи склонен к систематизации всего сущего, взялся делить ее вирши на будилки, усыпилки, укорилки, созерцалки и прочие разновидности, еще подгреб до кучи те немногие стишки, которые она под псевдонимом Аввакум Несытый успела накропать в пору студенчества. А время шло, гунделкоотделение как симптом хронического недуга то затухало, то возобновлялось, спровоцированное теперь уже чем угодно – от появления в доме приблудной утки до более чем неприятного попадания в больницу...

Помнится, в начале дама разразилась наблюдениями общего плана:

Ботаническая

С душой цветущей, будто роза,

На фоне пропыленных книг 

Порхала я в различных позах,

                      Но ты не вник.

Изящней белой гипсофилы

Застыла я перед тобой,

Но ты в словарь упер уныло

          Взор томный свой.

Как матрикария, спокойна, 

«Мой друг, – тебе вещала я, –

Сия манера непристойна, 5

Где ж обходительность твоя?»

«Сейчас найду!» -- вскричал ты пылко

И начал букву «О» искать,

Оборотясь ко мне затылком, 

Дабы себя не отвлекать.

Я ж, непреклонна, как космея,

Убраться порешила вон,

Чтоб демонстрацией моею 

Ты был ужасно посрамлен.

Но в миг, когда своей победы

Я ощущала близкий гул,

 Дракоша позвала к обеду, 

Ты ж от возмездья ускользнул.

Судьба, насмешница и лгунья,

Прервала праведную месть, 

И, как увядшая петунья,

Я поплелась картошку есть.

***

Изобретатель

  Драма в одном действии

Действующие лица:

О н,

О н а, 

предметы домашнего обихода (без речей)

Сцена представляет собою кухню. Предметы домашнего обихода загромождают все ее тесное пространство. Он сидит на табуретке. Она лежит на диване. На всем протяжении действия оба сохраняют неподвижность. 

О н а (созерцательно) 

Нет счастья, но есть тараканы. 

Мозг вянет, но брюхо растет. 

Стаканы и мысли туманны – 

То книжного праха налет. 

О н (бодро)

Я придумал простое решенье:   

Девять скрепок, стремянка и трос

И вот этого кресла сиденье 

Нам дадут небольшой пылесос. 

Некрасив, но удобен отменно, 

Он полкомнаты только займет.

Посмотри:

             Вот примерная схема. 

В основанье утюг… 

О н а (брюзгливо) 

Не пойдет!

О н (с обидой)

Почему? 

О н а (меланхолично)

Под горою бумажек

Уж давно тот утюг погребен…

О н (в сомнении)

Не разрыть ли? 

О н а (ядовито)

Для гения тяжек 

Этот труд монотонный! 

О н (взбодрясь)

Лишен

Утюга, я отнюдь не спасую!

Мы тогда сконструируем… таз!

Вот смотри: если вспучить простую

Авторучку посредством… 

О н а (злобно)

У нас

Как-то скучно в последнее время…

Авторучку не дам – не проси!

Эх, в пампасы б!.. И ногу бы в стремя…  

О н (погружаясь в раздумье)

Погоди!.. 

Может,.. вспучить часы?

***

Обеденному столу, переделанному супругом в письменный

Под общипанной люстрой

Между старых шкафов,

Где веселые куздры

Не будлачат бокров,

Где под пологом пыли,

Ненормально чисты,

В саркофагах из были

Почивают мечты,

Он стоит, раскорячась

Дряхлым вьючным орлом, 

И не слышит, как плачут 

Все помойки о нем.

                  Неприступные кипы

                  Нависают окрест, 

                   Чтоб никто не похитил   

                    Тишину этих мест.

Здесь надменного бреда 

Величавый алтарь,

Чтоб никто не обедал,

Как бывалоча встарь...

***

Благочестивый  совет

Не ругайся и слез не роняй из очей,

Малодушно в колодец не плюй, 

Но вонми рассудительной речи моей, 

Осознай, воспари и ликуй.

 

Посмотри, ведь кругом обормоты одни –

В этом вящая милость Творца:

Ради нас были созданы Богом они,  

Закалились чтоб наши сердца.

 

Ты подумай, какая великая честь 

Для тебя в попеченье таком: 

Одного матерьяла угробил – не счесть, 

Все в заботе о благе твоем.

 

Ты на рожи, на рожи на их погляди,  

Ты их речи послушай, пойми,  

Да почаще на сборища их приходи  

И работу Творца оцени.

 

Каково ему было все это лепить?

Чем он белые руки отмыл?

Чтоб достойно за эти труды отплатить,

 Наших смертных достанет ли сил?

 

 Пусть же вечно восторг благодарный гореть  

Не устанет в довольной душе!  

Пусть одни славословья отныне и впредь  

Достигают всевышних ушей!

 

Устыдись  безрассудных роптаний, мой друг,

И, греховные думы гоня,

Просветленно и мудро взирая вокруг, 

Восклицай: «Это всё – для меня!»

*** 

Гостеприимство

Приплелся гость, угрюм и сир.

«Собак боюсь», – сказал он.

Недобульдога пригласил 

Тут в комнату хозяин.

 

С чела смахнув холодный пот,  

Наш гость вцепился в стул.

Ему подсохший бутерброд

Хозяин протянул.

 

«Я путь философа избрал»*, – 

Промямлил гость, встревожен.

«Увы! – хозяин простонал. – 

Сколь жребий ваш ничтожен!»

 

Ушел поруганный пришлец,  

Слегка шмыгая носом.

Хозяин молвил: «Сей юнец  

Довольно неотесан!» 

* В ту эпоху философия допускалась исключительно марксистско-ленинская.

*** 

Как веревочке ни виться, 

Полагается конец...

Проживает Кролик-Птица

В умилении сердец

С Бородавочником вкупе

У Дракона под началом,

Выедая в жидком супе 

То, чего там крайне мало.

Уши слышат топот дальний,

Ум канючит: «Бечь пора!» 

В путь неблизкий и печальный 

Напрягаются крыла.

Брюхо ж, супом налитое, 

Не желает ввысь дерзнуть: 

Ноги втуне землю роют, 

Крылья тщетно воздух мнут...

И от сих излишеств плоти

Утомясь, без крыл, без ног 

Только разум одинокий 

В эмиграцию утек.

И божественным покоем

Все прониклось без него... 

Бородавочник с Драконом 

Тихо правят торжество.

***

Затем оформились жанры целенаправленные. Самыми многочисленными из гунделок оказались –

24

                  Во дни ремонта

Рабочие прочь убрались

И чайник на печке.

Безумец, скорее проснись –

Блаженство не вечно! 

25

Не вижу смысла так храпеть, 

Собак не выгуляв к полудню! 

Очнись, бесчувственный медведь, 

Инертному подобный студню! 

26

Уж день давным-давно настат,

Взошло почтенное светило,

А ты все дремлешь, супостат, 

И с мылом не спозналось рыло! 

27

Вставай! Пора и нам купить

Диван с надломом,*

Достойный, чтобы приклонить

Зады знакомым! 

* Имеется в виду так называемый «кухонный уголок».

28

Воспрянь! Рассвета луч янтарный

Пробился в щель – ему внемли. 

Продлим свой труд неблагодарный, 

Иначе быть нам на мели. 

29

Скажи, зачем, заплющив вежды,

К призывам глух,

Храпишь ты в полдень без одежды,

Мой нежный друг? 

30

Тому, кто ячменем сражен, 

Уж не с руки слагать будилки. 

Не будь мерзавец и пижон,

Проснись, помой ножи и вилки! 

31

На саблезубой сей планете

Сожрут любого, кто не бдит,

А ты, храпя при ярком свете, 

И в зайце будишь аппетит! 

32

Глянь-ка! Младая с перстами пурпурными Эос, 

Спятив, сама не своя потащилась на запад!

Мюсли мусолить пора, да и мысли лелеять, 

Скромно дрыхло пестротканым прикрыв покрывалом! 

33

Давно картошка разварилась,

Ее потрескался мундир,

Ах, ты меня сведешь в могилу, 

А простыню – проспишь до дыр! 

34

О ты, настолько пню подобный,

            Что и к будилкам туп!

Сейчас умну весь завтрак злобно,

            Тебе ж оставлю суп! 

35

Вставай, поднимайся, ленивый урод!

Уж гречка готова, заварка не ждет, 

И свежего хлеба не менее пуда 

Закуплено в лавке... 

Проснись же, зануда!

36

Пригубь целительный напиток, 

Авось воспрянешь бодр и прыток.

И все равно вставать пора,

Уж псы вернулись со двора. 

37

Проснись! Денек отменно гнусный:

Угрюма твердь и смертный сир.

Рискуешь ты проспать паскудство,

Которого не видел мир! 

38

Вот и солнце встает, из-за пашен блестит, 

Пробудился, я чай, у тебя аппетит. 

И хоть, собственно, в сущности, я и не чай, 

Он почти что готов. 

Мое солнце, вставай! 

39

Переполняет юный сад 

Нарциссов дивный аромат.

Нас ждет изысканный салат.

А ну вставай, бесстыжий гад! 

40

Очнись! В печи картошка

Сгорела и воняет,

Торчат из чашек ложки,

Тебя лишь не хватает! 

41

О, как чиста должна быть совесть,

  Чтоб столько дрыхнуть! 

Мне столь возвышенную повесть  

И не постигнуть...

42

Очнись, священная корова,

                Уж завтракать пора!

Твоя еда была готова

                Еще вчера!

43

Проснись, убоище! На свете белый день, 

И каша на столе, и на носу мигрень.

В нежнейшем я нуждаюсь попеченье, 

Иначе хладный труп найдешь  

при пробужденье. 

44

Там ирис сладостно цветет

И колорады расплодились.

Но дрыхнет Зингер, обормот,

Ведь Зингеру плевать на ирис!

45

Пробудись, моя радость! Там некое дело, 

Что по душу твою беспощадно приспело.

Тут уж я не осмелюсь тебя заменить:

Надо завтрак сжевать, а потом – проглотить. 

46

К тебе пришла твоя собака,

Приветного взыскует знака, 

А ты уж сто часов проспал, 

Как пьяный с вечера амбал! 

47

Пора, о дикий мой зулус!

Протри глаза, избранник муз!

Иначе тению коварной,  

Как тать, с будилкою бездарной 

Я к изголовью подкрадусь. 

48

Проснись, ужасная зануда,

Удава помесь и верблюда,

Восславь немыслимое чудо,

Что я еще жива покуда 

И даже некой пищи блюдо

Состряпала, что съесть не худо. 

49

Напрасно я к нему взываю:

Храпит он, совести не зная,

К моим стенаньям глух и нем.

                Кому печаль мою повем?

50

Наивен тот, кто верит слову. 

«Уж я воспрял для жизни новой!» – 

Бубнит разнеженный сатрап.

Но эту речь венчает храп. 

51

Вставай, несчастный! Света нет,

Хоть вместо чая грейся пивом,

Собака кашляет с подвывом,

Дождь сеет, бочка через край –

Тоска! Но все-таки вставай. 

52

Нам снова отключили свет,

 А ты храпишь, как дармоед!

И трачу я, страдая кротко,  

Последний газ на сковородку

 Твоих излюбленных грибов.

 Проснись же! Наш удел суров. 

53

Вставай, греховное созданье!* 

Похоже, мы клеветники – 

Там слышны Гусевых стенанья:

У них поперли кабачки.

Реплика  пробуждающегося:

Премного Гусевых на свете.

Знать, «те» все сбондили у «этих». 

* Накануне Он и Она высказывали предположение, что тыквы с огорода исчезли не без участия соседей Гусевых, семейства многлюдного и разношерстного.

54

Ужели все еще ты спишь,

                Исчадие порока,

Как некий девственный малыш,  

Что обрадел до срока? 

55

С утра я съедобное что-то пеку,

Скучнее занятья не зная, 

А этот невежа лежит на боку 

И все не подносит мне чая! 

56

          Военизированная  будилка

Вот ты на диване почил, как колода, 

Забытая там с сорок первого года.

Одной защищать мне семейное благо? 

Ты встал бы, соратник, иначе я лягу! 

57

Уж первый час, но пара глаз

Бесстыжих спит под мирной сенью,

И утомился свинопас

Взывать к объекту попеченья. 

58

Гость почетный близко, ты ж 

Наглым трупом спишь да спишь! 

Гость уж рвется к домофону,

                  Ты б умыл свою персону! 

59

Глухой порой землетрясений 

Уместно действовать, не спать.

Так пробудись, мой бурный гений,

Пора в милицию писать!*

* О том, что к нам прописали самозванца. Выяснить причину этого события не удалось, да и самозванец не появился. Существовал ли он во плоти? Бог весть. В документах значился. 

60

Та, кого любил ты слишком сильно,*

Страстию бедняжку напугав,

Ныне торт несет тебе обильный,

Ты ж храпишь, как мерзостный удав!

* В ожидании дружеского визита бывшей невесты хозяина дома.

61

Взгляни в окно: там бабье лето!

 Тебя, ленивого скелета, 

В дремучий лес пора погнать 

Впивать природы благодать.

Вставай, не то начну орать! 

62

Ах, пробудитесь, милый граф! 

Вам уготовано забав

Премного всяких.

Сулит «Олимпия»* одна,

Безбожно мной осквернена,

Большие бяки!

 * Перевод романа Дюма. 

63

Бабье лето, какого не видывал свет, 

Этой ночью ушло, а куда, и не спрашивай. 

Садит дождь, ни просвета меж тучами нет, 

Но тебя ублажу я капустною кашею! 

64

Ах, в целом свете нету злее

Той подколодной старой феи, 

Что мне наворожить могла б 

Сию тоску сверхчеловечью:

Все ждать, когда умолкнет храп,

Сменясь членораздельной речью...

65

Пора, пора тебе вставать!

Твоя мятущаяся мать 

Каких-то проволочек хочет, 

Притом без всяких проволочек.

(Заметь, что сведений таких

Ни гений бы не смог, ни псих

Впиндюрить в стих!)*

 * Когда Его родительница требовала что-нибудь починить, она проявляла бурное нетерпение. 

66

Вставай злодейства довершить,

Чтоб заодно с мосье Ануйем

Старинных греков приложить

Сугубо современным способом.*

* Переводить пьесу «Ты был таким милым крошкой» («Электра»). 

67

Проснись и вопрос послушай,

В нем смысла на целый том:

Заветную ногу Буша

Поутру испечь, иль днем? 

68

Пусть позавчерашняя пшенная кашица

Отвратна для духа, для нёба же – втрое, 

Пускай не поется сегодня, не пляшется –

Вставай! 

                             Это будет поступок героя. 

69

Ты храпишь, как свирепый осел, 

Твои рыки мне память взбодрили: 

«Menacer» – вот французский глагол, 

Что вчера мы с тобой позабыли!

70

Эротическое

Прикосновеньем хладныя змеи 

Твой сон я прогоню игриво и любезно: 

Заледенев, конечности мои

Пригодны для услуги сей полезной. 

71

Я тебя не бужу! Этот впуклый живот,

Так и знай, не внушает мне жалости.

Пусть хоть полдень минует, хоть вечер пройдет, –

Голодай! И пожалуйста! 

72

Деревенскому соне под стать

Ты б давно схлопотал по затылку, 

Но вчера ты успел заказать

 Кружевнейшую в мире будилку.  

Сей шедевр то ли час, то ли два  

Все рожает моя голова. 

73 

                    Предотъездная

Ликует полдень, озаряя

Багажных Альп верха.

Фельдмаршал, не угодно ль чая?

А кашки? А пинка? 

74

Уж Гусевых унылый клин

Скопился мутно за оградой,

Топчусь и я, трудам не рада, 

Бесстыдно дрыхнешь ты один. 

75

Уже в саду зардели маки,

Уж свежие приспели бяки

В любимых «Новостях» твоих,  

И я, сварганив томный стих, 

К тебе столь трепетно склонилась – 

Ну, пробудись! Ну, сделай милость!  

76

Изо всех из гномьих сил 

И любезен он, и мил.

Позови его раз пять – 

Пробудится, как пить дать! 

Повтори еще семь раз – 

Забормочет, что «сейчас»...  

Двадцать раз скажи – и ах!

Смотришь, он уже в штанах! 

77

Милый, встань! Мы в беседку пойдем,

Увлажнимся кислотным дождем,  

Геркулес «экстрасупер» прикончим:  

Грустно есть эту дрянь в одиночку. 

78

Не забывай о пользе шара, 

Что доктор Гарус* заряжала.

На блюдечке у изголовья

Лежит он. Скушай на здоровье, 

Да поднимайся, волчья сыть, –

Я больше не приду будить.

 * Натуропатический гомеопат в городе Калуге. 

79

Тебя взбодрить я не могу,

Мои бессильны вдохновенья,

Так пусть процесс пищеваренья 

Окажет Музе вспоможенье:

                  Я принесла тебе иргу. 

80

Проснись! Надень свои штаны! 

Мы Арчибальда* лишены. 

Никто веселыми когтями

Тебя расстаться со штанами

Не станет побуждать отныне...

Увы, отмечены уныньем

Удобства часто в жизни сей.

Вставай, философ! Ешь и пей.

 * Арчибальд – оставленный на передержку громадный молодой пес.  

81

В беседке я Эдем застала,

Каких на этом свете мало.

Там Евой я уже служу.

Понятно даже и ежу,

Что коль не поспешит Адам, 

Пусть на себя пеняет сам.

82

Мы с досточтимым Ворчибальдом,

Поджав хвосты, смиренно ждем,

Когда протрет свой глаз нахальный

Тот, перед кем трепещет дом. 

83

Кто ждал дождя еще вчера,

Уже не рад ему сегодня:

Весь мир раскис... А все ж пора,

Вставай, исчадье преисподней! 

84

Собака опять учинила погром,

Обломки крыльца своротила под дом.

Проснись же, строитель, довольно дремать: 

В упорных трудах обретешь благодать. 

85

Вот так храпел один каналья,

Бесстыжею диагональю

  Пересекая свой диван,  

Как будто с утрева был пьян.

А кто ж, на кухне поспешая

Творить добро, заварит чая?

В тебя, видать, вселился бес!

Вставай и лопай геркулес! 

86

            Полуматерная будилка себе от имени супруги* 

Ну, Хулио ж Иглесиас с час блеял спозаранку,

Весь в сладкой слизи, как презерватив! 

Тебе же, хрыч, все по фигу: свернулся полбаранкой  

И спишь, мои полсуток отхватив!

* «Поэт-надомник» – так называл себя один друг, который встарь баловался стишками. Наши герои заслуживают такого же титула. Не только жена, муж тоже оскоромился.  Ему надоело только классифицировать и копить ее опусы. Для начала он промурлыкал:

«Как хороши, как свежи те угрозы,

Что Кролик расточает не вотще!»

А там и родил «Полуматерную будилку себе от имени супруги».

Но надолго Его не хватило, а Она не унималась... 

87

          Большая пессимистическая будилка

Много гитик ученый умеет,

Зов природы ему нипочем,

И в объятья тупицы-Морфея 

Не заманишь его калачом.

Но когда уж Морфей овладеет

Организмом глупцу вопреки,

 Не отнимут трофей у Морфея 

 Ни стишки, ни тычки, ни пинки. 

88

Храпеть не вправе допоздна,

Кто приобрел себе слона. 27

И уткой* кто разжился, тоже 

В постели нежиться не может.  

Затем, что вечно жрать должны  

Равно и утки, и слоны.

 * Подобрали в лесу подбитую дикую утку, пытались спасти.

89

          Военизированная будилка-2

Вставай и вперед, не зевая!

Напяль свой мундир, обормот! 

Зовет ли труба, я не знаю, 

Но кажется мне, что зовет. 

90

Когда, мрачнея год от года,

Взирает гневная природа

На порождение свое,  

Не стоит искушать ее:

Блюдя здоровый образ жизни, 

Восстань и лик водою сбрызни!  

91

Ты дремлешь, смеживши ресницы,  

Упрятав ехидный оскал.

Нам скоро пора бы ложиться,  

А ты еще, гад, не вставал. 

92

Ай-яй, муженек, ну какой же ты вялый!

Все дрыхнешь, прям стыдно глядеть!

Давай-ка, взбодрись, просыпайся помалу:  

Простыла нехитрая снедь. 

93

Холодный дождь по стеклам лепит

И небо хмуро, как бандит,

Под кровом стужа, будто в склепе,  

И кто-то там еще храпит. 

94

        Политическая

Опять отечество в прострации

И лишь программа «Итого» 

Хоть кой-какую информацию 

Несет о бедствиях его.

А мы и так уж две недели,  

Проспав ее, во тьме коснели.  

Очнись! Последним, кто не врет,  

Вонми, иль ты не патриот. 

95

С какою страстью спит, однако,

Кто не горазд кормить собаку

И не прогуливал меня

Уже три дня! 

96

Могучий Бородав свершил 

За ночь одну труды недели. 

Потребно подкрепленье сил

В подобном деле. 

На блюдечке уж каша преет,

И свежий чай вот-вот поспеет,  

Так поспеши, поскольку там  

В соседстве с кашею – Мадам! 

97

Город стоит, как обстрелянный лес. 

Падают мертвые птицы с небес.*

Жить в ноябре – развлечение то еще...

Выбора нет: пробуждайся, убоище.

* За одним из окон соседнего дома прячется некто с духовым ружьем. Идешь по двору – щелчок, и к твоим ногам падает труп вороны. 

98

Очнись, о пастырь хомяков!*

Я ни шашлык, увы, ни плов

Тебе представить не вольна,

Но все ж отрада есть одна.

Блаженство даже очень близко: 

Кипит последняя сосиска.

Ее разрубим пополам –

                          И ам!

 * Он в детстве мечтал быть зоологом, занимался мелким зверьем или насекомыми. 

99

Час, между прочим, уж поздний, 

Дело, заметим, стоит.

Было бы как-то серьезней,

Если б ты встал, троглодит!

100

Уже был дождь с утра и ведро,

              И морось снова,

Когда же ты воспрянешь с одра,

              О сын коровы? 

101

Горел восток зарею новой…

Часов уж пять с тех пор прошло.

Найду ли вежливое слово?

              Вставай, мурло!

102

Уж первого часа 

Прошла половина:

Вас здесь залежалось –

            Вставайте, мужчина! 

103

Всего одиннадцатый час,

Чудовищная рань...

Ах, соверши хотя бы раз

Невиданное: 

                          встань...

    104

Говорят, я мила и свежа по весне,

Мне собачник поведал о том на помойке,

Ты ж, презренный слепец, равнодушен ко мне _–

Знай храпишь, разметавшись средь койки!

105

Вставай! Есть смысл позавтракать, покуда 

К нам гости не ввалились, пташки ранни: 

Увидев наше утреннее блюдо,

Они нам рупь всучат на пропитанье. 

106

Вставай! Собаки нет как нет,

          Одиннадцатый час,

Промок до нитки белый свет...

            Как психану сейчас! 

107

Не можно жить, так злобен зной.

Проснись, помучайся со мной!

В пространствах снов, небось, прохладно...  

Вставай! Реальность беспощадна. 

108

Уже готова гречка, 

Проснись, моя овечка!

Вставай, баран негодный, 

Иль завтрак съешь холодный! 

109

Я о твоем пекусь здоровье:

Уж блин рыжеет на печи.

Вставай же, автор предисловья,

            Рожденного в ночи!*

 * Он накануне за одну ночь сочинил предисловие к книге.

110

Укорительная

Давно проснулись звери, птицы, люди. 

Протри глаза, воззри на Божий мир!

Послушай, как гудят, выпячивая груди,

На липнущей, тобой оставленной посуде 

Рои полдневных мух, свой завершая пир. 

111

Кончай храпеть, исчадье мрака,  

Терзает уши этот храп!

Вставай, лукавая собака!

               А ну взбодрись, ленивый раб!

112

Племяннице Тане

В искусстве долгого спанья 

Ты чрезвычайно преуспела.

О пташка ранняя моя,

Проснись, покуда не стемнело! 

113

                Арлезианская*

Арль уплывает из-под ног 

С туканом, кактусами, львами...

 Проснись, ленивый носорог,

Пора протестовать ногами!         

114

Сраженья при Шатобриане*

Неподражаемый герой,

Грядут иные испытанья,

О, выпучь зрак орлиный свой!

Того гляди нагрянут гости – 

Вздыми ж измученные кости!

Иль час придет ползти в сберкассу –  

Встревожь телес инертну массу!

* Вместе переводили, ругаясь, книгу Моруа о Шатобриане.

115

Вставай! Французское посольство 

Уже терзает беспокойство: 

Молчание мосье ЗингЕра

В дипломатические сферы 

Вселяет ужас и смятенье... 

К тому ж пора бы есть варенье. 

116

Вставай, ленивое творенье!

Последний предотъездный день я

Желаю провести под сенью

Лесов, а ежели ты вновь

Меня надуешь, за Желовь 

Уйду одна, печальной, сирой, 

Но коли бродят там сатиры, 

Уж не кляни своей Земфиры.

Скажи: «Она предупреждала!»  

И дальше спи, тебе ж все мало! 

117

Боясь, что дам тебе лопату, 

Ты спишь с восхода до заката, 

Взбодрись же, доброй вести рад:

Нет и не будет здесь лопат!

Но геркулес почти прокис –   

Очнитесь, господин маркиз!

118

Созерцательная

О бренности бегущих лет

Среди сентябрьского разора 

Тигридии минутный цвет 

Напоминает резонеру. 

И ты б отправиться в полет

Печальной мысли по-над клумбой  

Мог... Но тигридья отцветет,

Пока ты спишь, а рифмы «тумбой»

Читатель не одобрит, ибо

Бездельник более на рыбу 

Копченую похож, когда 

Он этак разоспится.

                              Да! 

119

Кто хитро к выводу пришел,

Что он бурдюк, притом дырявый,

Тот выбрал меньшее из зол,

Зане приобретает право

Презреть отныне навсегда

Рассудка грустные укоры...  

Уж третий час, а ты, балда,  

Все не продрал туманны взоры! 

120

Я поклялась будилок не слагать 

Затем, что несолидно в наши лета. 

Но если в этом духе продолжать, 

Ты так бесхитростно проспишь все лето. 

121

Природа божественна в меру, 

Совсем уж не то, что надысь. 

Отвага нужна, кабальеро,

                  Для тех, кто намерен пройтись.

                Да хватит же дрыхнуть, холера!

                  Возлюбленный птенчик, взбодрись! 

122

Вставай! Ты не скоро

Проспишь «Женомора»*, 

Храпи хоть полвека подряд. 

                Печется картошка,

                Накормлена кошка

                И чисто промыт виноград.   

Забудь же Сандрара тупые причуды, 

Вкуси – вместо жалкого книжного блуда – 

   Желудочных кротких услад.

         * Перевод романа Блеза Сандрара. 

123

Храпит сибарит неимущий, 

Не тщится набить свой карман…

Дорогу осилит идущий,

Лежащий продавит диван.

 124

Когда б вставалось мне  легко*,

Мне б и скакалось далеко,

А так – сползаю я с кровати, 

Как баба чайная на вате.

 * Он снова вострит свое перо. Жалуется то на лень, то на комаров, снова сам себя будит (больше-то некого, Она всегда встает раньше): здесь и далее гунделки 124, 125, 126, 127 принадлежат Ему.

125

Вставай, дурак, уж день настал

                         И вечер близок,

А ты все спал, и спал, и спал, 

И день, что яблоком вставал,

                         Теперь – огрызок. 

126

Собака ходит, зад скрипит,

И глаз противный хочет мяса.

Вставай немедля, паразит, 

             Вблизи полуденного часа! 

127

С одра во мрак меня натура,

  (Дура!).

Не обинуяся, попэрла

  (Стерва!).

Назад нельзя: комар на страж-ж-ж-же!   

З-з-з-з-зудит: «Работай!» 

За ним другой-й-й-й-й-й... 

Неволи гаже

        На них охота.  

128

Пора, о мой герой,

Проснись, семьи устой,

Призыв смиренный мой 

Хоть словом удостой! 

Имей, презренный жлоб,

Стыда хотя бы каплю,

Иль я твой жалкий гроб  

Своей рукой поваплю! 

129

   Большая почтительная будилка

Ты говоришь: мои поэзы 

Изобличают лень твою?

Я наши скудные трапЕзы 

Насмешкам света предаю? 

Проснись же, светоч трудолюбья,  

Столь ранним рвеньем распираем!  

Хотя не минуло полудня,  

Стол ломится, уставлен чаем. 

130

   Большая  непочтительная будилка

Худший из всех меланхоликов,

Рожу состроив суровую,

Пилит прозаик Прокроликов, 

Пилит редиску дубовую. 

Близок синдром истерический –  

Черви в корнях попадаются!

  Где ты, кабан экзотический?

  Жуткий скандал надвигается. 

131

Утро выползло в день постепенно. 

За окном снегопад обалденный. 

Пробудитесь, ленивец надменный, 

Соизвольте размять свои члены!  

132

Родным разбужена сопеньем,

В истоме сладкой

Уже готова я, мой гений,

С тобой к зарядке. 

А ну-ка, вспомни сей же час,  

Какая поза номер раз?

________________________________________

© Васюченко Ирина Николаевна, Зингер Георгий Рубинович